Лев Давыдычев - Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство

— А ты не упрощаешь? — невольно вырвалось у меня. — По-моему, нельзя так упрощать вопрос о возникновении войн.

— Я смотрю в будущее. — Гордеюшка вновь помрачнел. — Ведь твои сны — это твои размышления. И если в них Смерть-фашистка особо подчеркивает значение детей в будущей войне… грозит новым видом войны — идеологической…надо, надо торопиться! Все должны действовать под девизом: превратим каждого обормота и обормотку не просто в нормального человека, а в подлинного гражданина своей страны!

По дороге домой, — а я намеренно пошёл пешком, — мне было неспокойно. Я понимал, что взволнован не только рассуждениями Гордеюшки, а и ещё чем-то… Чем? Неужели снами? Допустим. А в них что особенно встревожило меня? Напоминание о возможной смерти?.. Нет. Тогда — что?

И уже дома, в растерянности сидя на диване, я вдруг вспомнил о Лапе, о себе маленьком… о возвращении в детство…

— Вот… — прошептал я. — Вот в чём дело…

Я не знал, как это произойдет, но был абсолютно убежден, что вернусь в детство, снова стану мальчиком по прозвищу Лапа. Честно говоря, я пока и не думал над тем, зачем мне это понадобилось, но все-все последующие события убеждали меня в правильности и даже в необходимости принятого решения…

А теперь, уважаемые читатели,

приступим к нашему повествованию,

немножечко юмористическому,

чуть-чуть сатирическому,

в меру детективному,

некоторым образом фантастическому,

но в основном дидактическому.

На всех, как говорится, видах городского транспорта, кроме такси, конечно, Вовик Краснощёков ездил бесплатно, даром, то есть зайцем.

К сожалению, уважаемые читатели, мне неизвестно и никто мне да сих пор объяснить так и не смог, почему безбилетников с давних времен прозвали именно зайцами.

Почему, например, не кроликами?

Не мышками почему?

Или не сусликами?

Почему бы их жуками не прозвать?

А — лучше! — таракашками?

Ведь скорее всего, точнее, насекомые они какие-то, но вот какие именно, догадаться не могу.

Однако как ты безбилетника не называй, жулик он самый обыкновенный. Причем жулик мелкий — жульчонок. Из-за копеечек жульчонок на подлость идет. Маленькую, крохотную, малюсенькую, микроскопическую, но всё-таки подлость. Жульчонок — это микроб жулика.

Получит Вовик от родителей деньги на абонементы и — прямейшим ходом, только пятки мелькают! — в кафе-мороженое.

Мороженое Вовик не ест, как все нормальные люди, а сглатывает. Ам! Ам! Ам! — и нету порции. Ам! Ам! Ам! — второй нету. Амамам! — и третьей порции как не бывало! И т. д.

И фамилия у него Краснощёков, и щёки у него действительно краснющие, но не от стыда за своё безбилетное поведение, а от природы они у него краснющие, от здоровья. А здоров он — на двух, трёх или даже четырех человек его здоровья хватит. Здо-о-о-оровенное здоровье!

Бегом полгорода пробежать может, троллейбус обогнать может, а трамвай — так запросто, но ему, видите ли, все виды городского транспорта, кроме такси, конечно, подавай!

И не только сколько-нибудь стыдился Вовик своего безбилетного образа жизни, а гордился собой, очень умным себя полагал, без меры сообразительным, чуть ли не выдающимся человеком себя считал.

Когда Вовикины приятели узнали о его безбилетном поведении, пристыдили и прозвище ему дали — дармоезд.

Ничего им Вовик не ответил, но подумал: «Не смешите вы меня, а то у меня от смеха животик заболит. Соображать ведь надо, товарищи мои дорогие, головой работать надо, дорогие мои товарищи! Подумаешь, какой-то там Вовик Краснощёков бесплатно в трамвае четыре остановочки проедет! Кому они, эти несчастные три копеечки, нужны? Кто из-за них пострадает? Обеднеет кто из-за них? Сотни, десятки тысяч, может, миллионы людей, к вашему сведению, за деньги ездят! Какой доход государству приносят! И среди них — миллионов-то! — один я, как вы сказали, дармоезд. Стоит ли, надо ли, нужно ли о таком маленьком, крохотном, малюсеньком, микроскопическом пустячке говорить? Внимание на него обращать? Зачем, к чему и почему на такую ерундичку время тратить?»