Лев Давыдычев - Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство

Если бы всё это Вовик сказал вслух, приятели ответили бы ему:

— Да ведь не один ты такой! Кто знает, кто сосчитать может, сколько вас, маленьких, крохотных, малюсеньких, микроскопических пустячков, то есть зайцев, развелось? Сотни, десятки тысяч, может, миллионы вас, дармоездов, бесплатно на всех видах городского транспорта, кроме такси, конечно, катается!.. Сколько же сотен, десятков тысяч, может, миллионов копеечек вы у государства отнимаете?.. Обманщики вы! Хоть на три копеечки, да обманываете государство!

И если бы всё это услышал Вовик, он бы сказал:

— Не смешите вы меня, а то у меня от смеха животик лопнет. Соображать ведь надо, товарищи мои дорогие, головой работать надо, мои дорогие товарищи! Я эти три несчастные копеечки не себе беру. Я на них мороженое покупаю. А кому деньги за мороженое идут? Да государству, конечно! Значит, я государству, к вашему сведению, пользу приношу. Потому что соображаю! Головой работаю потому что!

Правда, однажды Вовик всё-таки ненадолго, минуты так на четыре с несколькими секундами, призадумался над своим безбилетным существованием. Но призадумался Вовик не над тем, что нечестно поступает, что жульчонком является, а как бы ему от прозвища Дармоезд избавиться.

Придумал Вовик потрясающе хитрый, как ему показалось, выход из положения, до того, как ему опять показалось, хитрющий, что он от радости, от восхищения своей будто бы здорово работающей головой чуть ли не закричал на всю улицу во всё горло:

— Зайцы-то, между прочим, тоже кой-чего соображают! И не дармоезд я, а умный я очень! Профессор я, товарищи мои дорогие! Академик я, дорогие мои товарищи!

И знаете, уважаемые читатели, что же такое профессор этот, академик краснощёкий придумал?

При появлении контролёра Вовик продолжал спокойненько сидеть на своем месте.

А когда контролёр обращался к нему, то оказывалось, что Вовик является глухонемым, к вашему сведению!

Ни слова он сказать не может, ни слова он и услышать не в состоянии!

Мычит наш здоровенный заяц, дармоезд наш здоровеннейший, на весь трамвай, автобус или троллейбус, вовсю старается, чтобы его поняли: на уши показывает, язык высовывает чуть ли не на шесть с половиной сантиметров… И хотя нет такого закона, по которому глухонемым разрешается дармоездно кататься, нашего профессора, академика нашего краснощёкого все жалели — и пассажиры, и контролёры.

Катается Вовик на всех видах городского транспорта, кроме такси, конечно, иногда и вздремнет, а то и сон интересный увидит…

Но попал однажды наш глухонемой в не очень красивую историю.

В жизни, уважаемые товарищи, часто даже самые невероятнейшие, в том числе и фантастические истории начинаются очень обыденно.

Ехал Вовик в трамвае, сидел у окна и подремывал. И сквозь довольно сладкую дремоту мечтал он о том, что хорошо бы, вернее, просто замечательно, зайцем на большом-большом-пребольшом корабле под названием лайнерпо морю или даже по океану поплавать… Сидел бы он на палубе в специальном полотняном кресле под названием шезлонги смотрел бы во все глаза на ловких и умных дельфинов… А тут ещё подходит к нему дяденька под названием стюард,а в руках у него большущий подносище, а на подносище целых одиннадцать… нет, нет, не сосчитать, сколько вазочек с мороженым разных сортов… Ешь, ешь, профессор ты этакий, академик ты краснощёкий, ешь, ешь себе на своё здоровенное здоровье!

И дяденька под названием стюардговорит:

— Как тебе не стыдно, мальчишка невоспитанный?!

Вовик лениво, неторопливо открывает сначала один глаз, потом — неторопливо, лениво — второй и видит, что он в обыкновенном трамвае по родному городу едет, и стоит перед ним лысенький старичок и говорит:

— Стыд и позор тебе, позор и стыд, несознательный мальчишка!

— А что такое? — сладко зевнув, самым наиневиннейшим голосом спросил Вовик. — В чём дело?

— А что такое? А что такое? — с большим укором и очень нервно переспросил, почти передразнил старичок, и лысина его сначала покраснела, но тут же густо заалела. — А в чём дело? А в чём дело? А ты не видишь, краснощёкий ты нахал, что вот прямо перед тобой стоит женщина с ребёнком на руках? Видишь?

— Конечно, вижу, — охотно подтвердил Вовик, удобнее устраиваясь на сиденье, и вежливо повторил: — Вижу, вижу, не слепой ведь. — И он спокойненько продолжал сидеть, потому что ответил, по его мнению, на вопрос старичка исчерпывающе.

А старичок вдруг ка-а-а-ак скомандует: