Николай Поливин - Кит - рыба кусачая

— Та-ак! — многозначительно протянул Петька, протягивая конопатую грязную лапу к воротнику Генкиной ковбойки, — по трепке соскучился? Молодец! А то у меня руки чешутся, а почесать их не об кого... — Генка пискнул, как тушканчик, схваченный лисицей, но с места не сдвинулся. Петух победно ухмыльнулся: — Сейчас я тебе покажу, как «солнце крутят»! — И он попытался схватить Муху за ноги, чтобы, покружив его над своей головой, зашвырнуть в озеро. Но... случилось непредвиденное: медлительный Кит сделал резкий рывок вперед, и вместо Генки в воздухе закрутилась рыжая комета, до недавнего времени именовавшаяся Петькой Петухом. Провернув над своей головой комету трижды, Кит аккуратненько положил Петьку на траву. Сом, кинувшийся дружку на выручку, получил такой толчок в плечо, что кубарем скатился в Лебединое озеро.

— Плавать умеешь? — поинтересовался Кит, когда круглая Васькина голова, облепленная тиной, вынырнула из воды.

— Умеет, — ответил за Сома Генка.

— Уме-ею, — повторил вслед за Мухой и круглоголовый.

— Тогда вылазь!.. Сушиться будем, не так ли, Рыжик?

— Бу-удем! — согласился Петька, ибо последний вопрос был адресован непосредственно ему.

Выбравшись по зеленому откосу наверх, Васька покорно посмотрел на Генку, как бы спрашивая: «А теперь что делать?»

— Проси пощады, — скомандовал Муха.

— Прошу.

— Ладно. А еще поклянись, что отныне...

— Клянусь, что отныне...

— Я никогда...

— Я никогда...

— Не подниму своей грязной руки...

— Грязной руки...

— На того, кто слабее меня...

— На того, кто слабее меня...

— А теперь — ешь землю.

— Генка, а может, не надо землю? Я и так...

— Ешь, тебе говорят! — прикрикнул Муха, и Васька покорно сунул в рот ком влажной земли.

— Ну, а с тобой что делать? — спросил Кит съежившегося Петуха. — Может, восьмерку изобразить?

— Не хочу восьмерку! — захныкал Петух.

В это время Сом, узрев, что о нем на время позабыли, задал стрекача. Отбежав метров на триста, он повернулся, погрозил Генке грязным кулаком и опять поддал жару, да так, что пятки засверкали. Но на него никто не обратил внимания. Кит продолжал воспитывать Петуха.

— А если штык со шлагом? — размышлял он вслух.

Откуда Петуху было знать, что «штык со шлагом» всего лишь морской узел. Рыжий забияка понял это по-своему, ему представилась грустная картина: здоровенный Кит замахивается на его масластую грудь остро отточенным жалом трехгранного штыка. Петька от страха зажмурился и завизжал, как недорезанный поросенок.

— Не бу-у-у-ду! — заверещал он.

Генка и Костя сжалились над перепуганным Рыжиком.

— Ладно, — хлопнул его Кит могучей пятерней по спине, — вытри слюни, айда мороженое есть!.. У нас с Генкой целый рубль!..

Петька сразу же преобразился: слезы с его щек моментально испарились, и карие глаза его снова засветились лукавством:

— Чур, только мне шоколадного и на сто граммов больше, — заявил он, — я ведь потерпевший!

Город Морянск Киту понравился. Особенное впечатление на него произвели городская картинная галерея и домик-музей. «Вот у них, оказывается, какой город замечательный! И разинцы тут бунтовали, и Пётр Великий наезжал, и Александр Васильевич Суворов живал!» По душе ему пришелся и спокойный, чуть замедленный ритм жизни столицы волжских рыбаков. Зато Генка, так тот прямо извелся. Его деятельный ум выискивал геройские подвиги, которые непременно должны закончиться всеобщим торжеством и громкими аплодисментами, цветами и... улыбкой Нюськи Иночкиной. Но геройские дела так вот в пыли на дороге не валяются...

Вечером Генка хотел утащить Кита в кинотеатр «Октябрь» — лучший, по утверждению морянцев, в Советском Союзе! — на новый американский фильм «Великолепная семерка», но Наталья Аркадьевна взбунтовалась:

— Ни в коем случае! Костя устал, ему нужно отдохнуть.

И хотя Кит себя усталым не чувствовал, возражать Генкиной маме не стал. Наблюдательный рыбацкий сын понял, что в этом доме матриархат в полном расцвете и что Генкины призывы к отцу ничего не изменят. Поэтому, когда Муха стал ныть, выразительно поглядывая на Олега Георгиевича, что, мол, они не маленькие и что кино мировецкое, Костя оборвал брата:

— Хватит, Генка, канючить, я и в самом деле притомился.

Наталья Аркадьевна по достоинству оценила такт гостя и, когда Кит попросил постелить им с Генкой на балконе, противиться не стала, хотя до сих пор ночевка под открытым небом для Генки исключалась. Уяснив, что мать не возражает против их выхода на «балконную орбиту», Генка на какой-то миг даже лишился дара речи.