Андрей Трушкин - Банда во временное пользование

Удар вышел мощным. Портфель отлетел почти до конца класса, теряя по пути ручки, фломастеры, учебники и тетрадки Валерки.

Естественно, что за эту выходку Мишка схлопотал еще одну пару, на этот раз по поведению. Две двойки в один день — в этом было что-то пророческое. Но тогда ни Мишка, ни Валерка об это не думали. Они понимали, что на перемене будет драка.

Едва учительница попрощалась с классом и выскочила куда-то по своим учительским делам, как Мишка подошел к Валеркиному столу, еще раз двинул ногой многострадальный портфель новичка, за что тут же и получил кулаком в ухо. Мишка был покрепче худенького очкастого Валерки, и поначалу знатоку Пунических войн крепко досталось в солнечное сплетение и в левую скулу. Валерка и хотел было прекратить бой, да от удара ничего не мог сказать, только разевал рот, словно поверженный гладиатор, который просил о пощаде. Раздухарившийся Мишка решил добить его — дикой кошкой кинулся на Валерку, еще даже не зная, что он сейчас сделает с этим очкариком-отличником. Однако очкарик ухитрился перекинуть Мишку через бедро, упал на пол вместе с противником и зажал его руками так, что у Мишки в глазах потемнело. На этот раз пришлось бы просить пощады инициатору драки, но не зря же Мишка целый год ходил в секцию дзюдо. Он начал выворачиваться из захвата и, вероятно, скоро бы освободился, но новичок сообразил, к чему идет дело, на мгновение ослабил захват и снова сжал руками противника. Но теперь уже одна его рука охватывала Мишкину шею, прижимая ее к ножке стола. И сколько ни пытался скинуть Мишка новичка со спины, у него ничего не получалось: уж слишком тяжелым был стол. Мишка потел, кряхтел, даже рычал от негодования, но сдвинуть одновременно и Валерку, и стол не мог. Столы им в класс поставили на удивление массивные. Наконец Валерка прошипел ему на ухо: «Ладно, давай, ни твоя ни моя не взяла».

— Иде-ет, — прохрипел Мишка, который от натуги стал красным, словно развернувшийся бутон пиона в огороде.

Валерка и Мишка встали и принялись отряхивать с одежды пыль. Толпа, увидев, что продолжения захватывающего поединка не будет, тут же начала редеть.

В остаток большой перемены Мишка пошел в буфет, чтобы, что называется, заесть неприятности. Валерка двинулся туда же по тому же делу. И надо же было такому случиться, что единственное место, которое было не занято, оказалось около Мишки. Валерка, опасливо косясь на недавнего противника по школьным единоборствам, подсел к нему. Как-то само собой, слово за слово, выяснилось, что мальчишки увлекаются компьютерами, дзюдо, радиотехникой, да к тому же и тот и другой играли на трубе.

— Вот здорово! — воскликнул Мишка, услышав эту новость. — Так ты, наверное, и в нашу музыкальную школу будешь ходить?

— Ну да, буду! — подтвердил Валерка. — Только моя мама еще деньги за школу не заплатила. Как квитанцию принесет, так и пойду.

— Вот здорово! — отставил в сторону недопитый стакан с компотом, в котором кувыркалась червивая черносливина, Мишка. — Значит, сможешь в нашем оркестре играть.

— А у вас есть оркестр? — удивился Валерка.

— Есть! — подтвердил Мишка. — Ну, конечно, до Глена Миллера нам пока еще далеко, но «Чаттанугу-чучу» мы иной раз так бацаем, что колонны в Доме культуры дрожат.

С того разговора Мишка и Валерка стали, что называется, не разлей вода. Они и гулять ходили вместе, часто вместе готовили уроки и, естественно, играли в одном оркестре музыкальной школы. Прошла всего пара лет, а мальчишкам казалось, что они знают друг друга целую вечность.

В тот день из череды вечности, когда друзья, как обычно, пришли в школу и плюхнулись за одну парту во втором ряду у окна, ничто не предвещало кардинальных изменений в их судьбе. Однако этим, ничем не примечательным сентябрьским днем в Москве произошли два события. Они, словно смерч, должны были втянуть друзей в авантюру, которую одни люди назвали бы смертельно опасной, а другие — будоражащей кровь до состояния чистого адреналина.

Первое событие произошло буднично и поначалу не было замечено никем. Только один из кейсов-компьютеров в лаборатории Владимира Геннадьевича вдруг зашуршал жесткими дисками, исполняя приказ программы: включился телефон объекта, за которым была начата слежка. Если бы компьютер мог понимать разговор, он бы подумал, что по телефону беседуют либо два прикалывающихся подростка, либо богатенькие животноводы. С одной стороны объект спрашивал, сколько коров, быков и жеребцов готовится к отправке. С другой стороны ему отвечали, что возникли некоторые проблемы, поскольку главный агроном никак не может подписать бумаги о таможенных льготах и дипломатической неприкосновенности. Как может быть связана дипломатическая неприкосновенность с обыкновенным скотом, понять было трудно. Но компьютер не был запрограммирован на то, чтобы думать и понимать. Он, как и положено честной машине, четко зафиксировал время разговора, его длительность и записал его в специальном формате для сжатия аудиоданных. Потом он спрятал информацию, аккуратно разместив ее на своих кластерах. Как только сотовый аппарат объекта дал отбой, компьютер тут же притаился, будто рыбак, который выхватил из речки крупную рыбешку, но не потерял надежды выловить еще парочку…