Андрей Трушкин - Мой непутевый дедушка

– Можно, — съязвил Князь. — По статье.

– Витя, дату начала второй мировой войны, — тут же активизировалась Семеновна.

Вообще-то всех учительниц истории в школе по традиции называли Истеричками, но Вере Семеновне — на удивление спокойной и, несмотря на свою субтильную комплекцию, сильной женщине — эта кличка не подходила. Даже самые отъявленные хулиганы не могли вывести ее из состояния холодного равновесия. Максимум, что она себе позволяла, — так это взять проказника своими крепкими, как клещи, пальцами за ухо и вышвырнуть его в коридор. После этого она не кричала, не пила валерьянку, не бегала жаловаться к директору, а спокойно, как ни в чем не бывало, продолжала вести урок. Поэтому привычную Истеричку пришлось заменить на Семеновну.

– Ну вот, Вера Семеновна, — в три приема стал вылезать из-за стола длинный, как жердь, Князь. — Уж и слова сказать нельзя.

– Говори цифрами, — хитро прищурилась учительница, — я ведь тебя дату попросила назвать…

Пока Князь пытался хоть что-то вспомнить, Васька проскользнул на свое место.

– Нашел фотку-то? — шепнул ему Рентген.

– Нет, — мрачно отрезал Васька.

– Сегодня у нашего урока будет маленькая преамбула, — хлопнула в ладоши Семеновна, одним этим движением прекращая шепот и хихиканье в классе. — Академия наук России направила в нашу школу экспериментальный учебник по курсу истории для старших классов. Учебник этот уникален — впервые в нем использованы тексты ранее секретных или закрытых для печати данных, документов и никогда не публиковавшиеся фотографии. Для тех, кто в будущем решил поступать в гуманитарный вуз, новый труд наших ведущих историков станет настольной книгой.

Рассказывая все это, Семеновна разносила пачки учебников по столам. Некоторые из учеников тут же принимались его листать, другие лишь хмуро покосились на обложку.

Васька, чтобы хоть как-то отвлечься от своих печальных мыслей, тоже взял в руки новое творение академиков.

Листая книгу от конца к началу, Васька приостановился, разглядывая снимок Брежнева в спортивном костюме с внучкой на руках, Хрущева в соломенной шляпе и с кукурузой в руке, что-то экспрессивно объясняющего американским фермерам, дочь Сталина Светлану Аллилуеву, групповой портрет каких-то военных со Сталиным в центре…

Васька уже перевернул пару страниц, как какое-то странное чувство с мурашками по спине заставило его вернуться.

На фотографии, озаглавленной «Члены советской делегации на переговорах в Тегеране. 1943 год», во втором ряду справа, почти нависая над Сталиным, стоял не кто иной, как его дед! Снимок был немелкий, ошибиться было трудно, тем более что Васька видел несколько дедовых снимков в молодости. Но как мог дед

оказаться в Тегеране в 1943 году, да еще в свите Сталина?! Ведь он всю войну работал в Иркутске, у него была бронь от фронта!

Васька знал это прекрасно, потому что, когда он учился в пятом классе, им к Дню Победы задали писать домашнее сочинение «Боевой путь моего дедушки». Тогда Ваське, несмотря на насмешки одноклассников, пришлось писать о бабушке, потому что дед по линии отца пропал еще в тридцатых годах в лагерях, а дед по линии матери, как оказалось, на войне не был вовсе!

Остальные уроки Васька просидел как в тумане. За одни сутки на него обрушилось столько событий — как хороших, так и не очень, что впору было крепко задуматься. Васька даже не заметил, как проскочили четыре урока, и опомнился только на контрольной по алгебре, да и то в конце, когда Рентген, удивленный тем, что приятель и не пытается хотя бы для виду решать примеры, толкнул его в бок кулаком.

Пришлось сдуть, не задумываясь, у Пудры, которая сидела впереди и, на Васькино счастье, писала в тетради крупным, разборчивым почерком.

Наконец, Васька вышел на школьное крыльцо и ошарашенно посмотрел вокруг. Было такое ощущение, что со вчерашнего вечера он постарел лет на двадцать, тогда как вся окружающая действительность осталась почему-то неизменной.

– Тебе на квартире прибраться помочь или ты сам справишься?

Васька обернулся и заискрился счастьем, как малыш в цирке при виде долгожданного фокусника.

– Ну, если тебе не в лом, — как можно незаметнее поправил Васька выбившуюся из джинсов рубашку.

– Ладно, часа в четыре зайду, — пообещала Ленка и, уже сбегая по ступенькам вниз, добавила: — А ты и правда не растрепал никому про вчерашнее…

Четырех часов Васька ждал, как когда-то школьных каникул. Когда Ленка позвонила в дверь, весь мусор из квартиры уже был вынесен, полы (несколько, правда, наспех) помыты, а сам Васька облачен в чистую рубашку и новые носки.