Пьер Гамарра - Двенадцать тонн бриллиантов

Толстяк положил большой кусок ветчины на огромный ломоть хлеба и покачал головой.

— Да, десять миллионов — это подачка…

— Я бы, — сказал Джо, и глаза у него засверкали дьявольским огнем, — я бы не согласился на десять миллионов.

Он склонился над рукописью, еще раз погладил красную обложку и резко открыл ее.

Толстяк и Бебер молча смотрели на него.

Молчание затянулось, за стенами бушевала гроза.

И вдруг Джо вскочил на ноги. Жуткая гримаса исказила его худое лицо.

— Что это с тобой, Джо? — прошептал Толстяк.

Джо схватил рукопись и грубо бросил ее на стол.

— Что вы мне привезли, идиоты? — прорычал он.

— Ты что поешь, Джо? — прошептал Бебер. — Тебе это не подходит?

— Да, мне это не подходит! ЭТО НЕ КНИЖКА УЧИТЕЛЯ!

— А что же это такое?

— Вы спутали, идиоты! ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ «РОБИНЗОНЫ С ОРИНОКО»…

Тут в свой черед вскочили Бебер и Толстяк.

— Обложка та, а рукопись не та.

Джо говорил сухо, безо всякого выражения, сквозь зубы. Толстяк стукнул кулаком по столу, да так, что тарелки подпрыгнули.

— Черт побери! — прогремел он. — Я говорил тебе, Бебер, что лишних предосторожностей не бывает. Всегда надо все проверять…

В порывах ветра за стенами дома им послышалось что-то похожее на издевательский смех.

Вдоль стены старого дома, где ветер развевал обрывки афиш, медленно шагала девушка. Она шла с бульвара Вальми и свернула налево, на улицу, по обе стороны которой расположились маленькие особнячки.

Это был тихий старинный квартал. Среди дня движения здесь не было никакого. Сена отсюда не просматривалась, но добраться до нее ничего не стоило: эта улица была параллельной мосту, отделяющему Коломб от Аржантея.

Когда стена кончилась, девушка в нерешительности остановилась, потом, заметив бакалейную лавочку, направилась к ней.

— Вы не скажете, где здесь улица Акаций?

— Первая направо, если пойдете в ту сторону. — Бакалейщица выглядела озадаченной. — И пяти минут не прошло, а меня уже опять спрашивают, как пройти на улицу Акаций…

— Спасибо, мадам.

Иоланда не стала задерживаться. Кто же это уже спрашивал про улицу Акаций?

Улочка, по которой она шла, становилась все более узкой. Проезжая часть была в отвратительном состоянии. Народу никого. Было свежо и пасмурно. Чувствовалось, что скоро пойдет дождь. В садах шелестела листва.

Домики попадались все реже. Мелькали пустыри и амбары. Потом ржавая, косо висящая на столбе справа табличка возвестила: улица Акаций.

Это был скорее переулок, чем улица, и казался он в этот хмурый день довольно грустным. Дома встречались редко, больше было пустырей.

Номера на домах едва можно было различить. Цифру «4» она обнаружила на овальной эмалевой потрескавшейся табличке, сбоку от деревянной калитки, чуть утопленной в живой изгороди из жасмина.

Заросли жасмина окружали и маленький кирпичный домик, и довольно большой запущенный сад, где бледные гроздья сирени мелькали в черных переплетениях ветвей.

Иоланда замерла перед калиткой, ища глазами щеколду.

Кто-то бесшумно возник за ее спиной и дотронулся до плеча.

— Вы, значит, здесь, мадемуазель Ламбер? — радостно спросил молодой голос.

— И вы, мсье Брюнуа, значит, здесь? — ответила, улыбнувшись, Иоланда.

— Да, — сказал молодой человек. — Я ведь в этом деде лицо заинтересованное. Это мою рукопись украли…

— И что вы намерены предпринять?

— Не знаю. Наверно, как и вы, навести справки…

Он помолчал. Вид у него был очень озабоченный.

— Это вам издательство «Бабилас» предложило сюда съездить?

— Хм… Не совсем так. Мсье Бабилас рассчитывает все объяснить полиции… Я, знаете ли, в издательстве «Бабилас» мало что значу. Я там практику прохожу…

Кристоф Брюнуа покачал головой:

— Да, да, я понимаю. Вы связаны с наборщиками, с брошюровщиками.

— Ну да.

— Мою рукопись запустить в производство, к сожалению, вам не грозит…

— Не надо отчаиваться. Мы ее найдем. К тому же у вас, вероятно, есть копия? Всегда нужно иметь второй экземпляр того, что пишешь… Или ксерокопию.

— К несчастью, у меня ее нет. Есть черновик, а второго экземпляра нет. Терпеть не могу подкладывать копирку… Я не профессиональная машинистка. Так, любитель…