Пьер Гамарра - Двенадцать тонн бриллиантов

— Но ведь тратил он тоже немного, — заметил Кристоф.

— Конечно, немного, он больших трат не делал… Но покупал много книг и аппараты для своих опытов…

— Своих опытов? — переспросила Иоланда.

— Да, я же говорила вам, он устроил лабораторию в бывшей мастерской моего мужа. Могу вам ее показать…

Она пошла в глубь коридора, к двери, выходящей в сад.

Справа тянулась пристройка к дому, облицованная камнем и освещавшаяся сквозь большую стеклянную дверь.

Они увидели длинный стол, выложенный белой кафельной плиткой, раковину, полки, уставленные колбами и флаконами, и самые разные электроприборы.

— Что за опыты он ставил? — спросила Иоланда.

— О, я не знаю! Я в этом не разбираюсь…

Иоланда постаралась взять самый наивный тон:

— И он что-нибудь изобрел?

— Вполне возможно, — спокойно ответила хозяйка тихим голосом. — Он очень много писем получал из всяких обществ.

«Странно, — подумал Кристоф Брюнуа. — Либо эта женщина ничего не знает, либо не придает никакого значения его открытиям…»

— Иногда он говаривал, — продолжала хозяйка, — что человек когда-нибудь сможет сам делать такие вещи, которые кажутся нам драгоценными…

— Драгоценными? — с большим вниманием повторил Кристоф.

— Да, как золото или бриллианты. И что все это не будет ничего стоить… Только перед тем как его увезли в больницу, мсье Кентен уничтожил много бумаг и всю переписку. Мы ничего не нашли.

«Странно, — снова подумал Кристоф. — В том романе, о котором говорил мне мсье де Солис, герой тоже сам уничтожает все свои бумаги… И исчезает вместе со своей тайной…»

Он внимательно огляделся вокруг. Все здесь производило впечатление одновременно обыденное и фантастическое. Пригородный домик прохладным дождливым днем. Заброшенный сад. Старые темно-кирпичные стены. И эта лаборатория, спрятанная за домом, в зарослях сирени и жасмина… Запотевшие стекла, за которыми поблескивали пробирки и реторты, серпантин из стекла и меди, пульт управления электроприборами и всякие таинственные устройства.

Кристоф обернулся.

У него было ощущение, что кто-то, спрятавшись в зарослях, наблюдает за ними.

Но это, конечно, было всего лишь ощущение…

Когда они вышли из дома на улице Акаций, небо совсем потемнело. Резкий ветер шелестел свежей листвой.

— Мы заработали по чашечке кофе, — сказал Кристоф. — И могли бы зайти к Каролюсу, в то бистро, куда учитель ходил смотреть телевизор… Около бакалейной лавки…

— Прекрасная мысль. Мы там спокойно все обдумаем, а может быть, и поговорим с человеком, которого зовут Каролюс…

Они прошли улицу Акаций и оказались на гораздо более широкой улице, ведущей к бульвару Вальми.

— Я никогда не бываю в этом квартале, — сказал Кристоф. — Хотя живу совсем недалеко отсюда, в конце бульвара…

— Я тоже, — ответила Иоланда. — У меня маленькая квартирка возле вокзала.

Они приближались к бакалейному магазинчику. Кафе было совсем неподалеку, но его узкая витрина будто спряталась. Только на стеклянной двери они увидели белую эмалевую табличку: «БАР КАРОЛЮСА». Окно рядом было затянуто желтоватыми занавесками. Над ним на облупившейся штукатурке прочитывалась старинная надпись, сделанная большими черными буквами:

ВИНА И ЛИКЕРЫ

ЕДУ МОЖНО ПРИНОСИТЬ С СОБОЙ

Чтобы войти в помещение, надо было спуститься на три ступеньки; зал был более просторный и куда более приветливый, чем это могло показаться сначала. Вдоль стены стояла длинная банкетка, обитая под красную кожу, а перед ней — полдюжины круглых черных пластиковых столиков.

В баре было тепло, уютное посвистывание машины «Эспрессо» привело их в приятное расположение духа. Трое мужчин в синей одежде, рабочие с какой-то ближайшей стройки, ели прямо за стойкой. Вскоре они ушли.

Хозяин, славный человек с лысым черепом и лицом, словно перечеркнутым густыми темными усами, приветливо обратился к ним:

— Добрый день, мадемуазель, добрый день, мсье… Непогода какая нынче утром! Что вам угодно?..

— Два кофе, — заказал Кристоф.

Справа от стойки, на полке, они увидели телевизор.

Хозяин принес два кофе.

— Тихий у вас квартал, — негромко сказал Кристоф самым нейтральным тоном.