Буало-Нарсежак - Тайна ядовитой мухи

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Что же тут поделаешь? Полевые мыши забираются в дома, потому что им нечего есть: все посевы выжжены солнцем. А за ними идут змеи: они ведь съедают по мыши, а то и по две в день. Я не говорю об ужах!..

— А кому принадлежит эта гостиница?

— Мсье Малэгу! И не только эта. Гостиница «Франция» и ресторан «У источников» тоже его… Извините меня… — Он обернулся к соседнему столику. — Да — да, ваш цыпленок уже жарится. — И, нагнувшись к уху адвоката, тихо добавил: — Все боятся. Клиенты в панике. Но ведь это не наша вина, правда?

Мсье Робьон подождал, пока официант отойдет, и только потом возобновил разговор.

— Я думал о твоей идее насчет вражды между местными Монтекки и Капулетти; я имею в виду, конечно, Вилладье и Малэгов. Это не так уж глупо! Копни поглубже — и сразу возвращаешься к трагедии в Рюйне. Мне кажется, что именно с тех пор они особенно ненавидят друг друга. И я знаю, что человек, который был убит, искал встречи с Малэгом. Возможно, он должен был что — то ему передать… Разумеется, все это только предположения. Я пытаюсь распутать клубок, где все нити крепко сплетены одна с другой, начиная с доноса, который до сих пор отравляет жизнь этому краю. Как я жалею, что ввязался в это дело! Я чувствую, что на нас уже косо смотрят…

— И на меня тоже?! — воскликнул Франсуа.

— Вполне возможно. Я уверен, что местные жители были бы весьма рады, если бы мы уехали побыстрее. Они готовы принимать туристов, но не терпят, когда чужие суют нос в их дела.

В этот момент к ним подошел официант и сказал что — то на ухо адвокату, который вытирал рот салфеткой.

— Иду! — ответил тот, вставая. Потом шепнул Франсуа: — На мосту Арш найден труп. Постарайся устроить так, чтобы вы с Массероном отправились на рыбалку в те края. Только не говори ему, что это я тебя попросил. Я рассказал тебе все только потому, что заметил — ты начинаешь скучать. Потому помоги мне, наблюдая и прислушиваясь. До вечера!

Он хлопнул сына по плечу и быстро вышел…

Как только Франсуа ступил на порог магазина, Массерон бросился кн ему.

— Поехали быстрее! Есть новости. Возле моста Арш кто — то утонул. Я только что узнал это от Лубейра — тот поймал двух прекрасных форелей и зашел ко мне за новой удочкой…

Ну все, теперь его не остановить. Франсуа оставалось только смириться и слушать.

— Жандармы уже там. Но как он умудрился утонуть? Может, нарочно утопился? А места там чудесные! Старый каменный мост и пляж. Там можно купаться. А головли во — от такие огромные! Их ловят на кузнечиков. Форель там можно ловить прямо руками; хотите, я вас научу? Вообще — то это запрещено, но у нас ведь как — одни запрещают, другие разрешают… Большие форели — мы называем их «матушки» — прячутся в пещерах под берегом. Надо только, чтобы нас не увидели… О, да это Густу! Привет, Густу! Вообще — то от обычно скрывается, когда в городе жандармы. Вы заметили его мешок для змей? Похоже, он уже полнехонек! Старик наловил двенадцать штук и несет к фармацевту. Дальше двенадцати он считать не умеет. Ничего, что я курю?

Мост Арш оказался стареньким горбатым мостиком, между камнями которого пробивались маргаритки. На нем едва уместились трое жандармов и несколько любопытных. Разумеется, не обошлось без Лапужа, который с деловым видом фотографировал воду, текущую меж камней.

— Идите сюда, — позвал он. — Его нашли вон там, налево от опоры… вы увидите, если нагнетесь пониже. Он лежал на животе, лицом в воде. А ведь тут совсем мелко! Врач считает, что он хотел попить, лег на живот — и умер. Такая жара… сердце, наверное, подвело. Пока больше ничего не известно.

— Его опознали? — спросил Массерон.

— Нет. Он не местный. Приехал на велосипеде — вон он лежит в траве. Несчастный, видимо, хотел поудить рыбу — к раме велосипеда привязано снаряжение.

— А как его звали?

— Неизвестно. Документов при нем не было.

Старший из жандармов снова поднялся на мостик, пока его люди укладывали тело на берегу. Жандарм снял фуражку и промокнул лоб.

— Снова та же история! — бросил он Лапужу.

— Да, работенки вам прибавится, — отозвался тот. — Никто не знает, откуда он, кто он, никаких особых примет, шрамов, — ничего, что могло бы помочь его опознать… В общем, счастливо вам потрудиться.

— Но ведь в карманах у него должно быть что — нибудь! — не выдержал Массерон.

— А как же, — ответил жандарм. — Носовой платок, перочинный нож и небольшой бинокль.

— Как у того, первого! — прошептал Массерон.