Тамара Чинарева: Как Пантюшкин телевизор искал

— Вы видели что-то подозрительное в ночь на 20-е июля?

— Видела!

— Что?

— Не что, а кого! Васяньку, сторожа с воскового завода.

Пантюшкину очень неприятно стало, что имя Васяньки уже второй раз в числе подозрительных произнесли. Потому что он приходился дальним родственником Кларисе. Даже очень дальний родственник мог бросить тень на доброе имя милиционера Пантюшкина.

— Матрас нес. Я его сразу спросила: «Где взял?» А он говорил — «купил». Это с каких же пор у нас в Гусихе по ночам матрасами торгуют? Очень хотелось бы мне знать!

— Точное время помните? — сморщился Пантюшкин.

— Как не помню? Как раз в полночь смена на пекарне кончается — вот и считайте…

Капа Рыкова оставила милиционера в большом замешательстве.

Встало солнце из-за речки Гусихи и заглянуло во все окошки. Кто из жителей еще не встал, тот заворочался в постели.

Открыл глаза и Матвей Пантюшкин. Потянулся и грустно вздохнул. Вчерашний допрос Васяньки ничего следствию не дал. В ночь на 20-е Васянька действительно шел по улице и действительно нес матрас. А нес он его в вахтерскую воскового завода, где работал ночным сторожем.

Пантюшкин из-под одеяла выскочил, сделал несколько приседаний, хрустнув коленками, и сказал жене:

— Погладь мне форменные брюки!

Клариса молча утюг включила. Брюки разложила на байковом одеяле по стойке «смирно». Изо всех сил водой брызнула, провела утюгом. Штанина стала ровная да гладкая, как новая асфальтовая дорога.

— Моть, ты куда?

— На задание! — коротко ответил Пантюшкин.

Теперь, когда Васянька со своим дурацким матрасом, как говорится, вышел из игры, подозрения Пантюшкина снова пали на школьного истопника Бабулича. Милиционер достал красную расческу и, глядя на нее, пожалел, что не пошел к Бабуличу раньше. Теперь же он быстрыми шагами направился в Огородный переулок, где жил истопник.

Бабулич в неприбранной холостяцкой квартире обедал холодной картошкой, сваренной прямо в кожуре, в «мундире».

Боре Бабуличу не удалось найти себя: так и не знал он, кем родился на свет — художником, геологом или капитаном дальнего плавания? На шкафу и в углах были свалены предметы его былых увлечений. Они обозначали в Бориной жизни начало новой эпохи. Чаще всего начала эпох приходились на понедельники. Вот пыльные аквариумы, наполненные сморщенной проросшей картошкой.

Вот рукавицы на меху. Сшиты прошлой зимой, когда Боря почувствовал в себе талант мастера мужского костюма. Для начала он решил построить полушубок из овечьих шкур. Шкуры изрезал — оказалось, не хватает на рукава. Скроил шапку. Вид в этой шапке у Бабулича был пиратский. Сделал из шапки рукавицы — ничего. Славно в них возле школы снег чистить.

Рядом с рукавицами фотоувеличитель и балалайка. И они повторили судьбу аквариумов и овечьих шкур.

Самым последним увлечением в Бориной жизни оказался радиоспорт. В углу комнаты на комоде стоял неуклюжий радиопередатчик. Приходя домой, Боря всегда поворачивал до щелчка ручку и его одинокий дом наполнялся голосами. Эфир звучал, как океан. Иногда звуки его напоминали голоса птиц. Боря Бабулич завел друзей-радиолюбителей во Владивостоке и Таганроге. В школьном подвале Боря с мальчишками оборудовал радиостанцию. Осталось приладить антенну на крышу.

Боря обмакнул в блюдечко с крупной солью картошку, посмотрел на заросли лебеды перед домом и увидел, как по тропинке шагает милиционер Пантюшкин.

Увидев его, Боря подавился холодной картошкой. Милиционер на порог — хорошего не жди. Может, пригнали бульдозер и собираются школьную кочегарку сносить? В Гусихе давно собираются построить новую школу.

— Гражданин Бабулич! — круто и решительно произнес с порога Пантюшкин. — Вы подозреваетесь в краже. Потому позвольте задать вам несколько вопросов…

Слова Пантюшкина упали на Борю, как дубовый шкаф. От этого известия перед глазами пошли круги. Боря Бабулич даже голову потрогал, где от такого удара должна была бы появиться шишка. Голова была повязана клетчатым носовым платком с узелками на углах: перед обедом Боря загорал в гамаке.

— Где вы находились в ночь на 20-е июля?

— Спал…

— Кто это может подтвердить?

Тут и пожалел Бабулич, что не женился в свое время на продавщице Люське Авдеевой. Была она толстовата, грубовата, от нее всегда пахло луком. Но вот наступила трудная минута, и заступиться за Борю некому. Один, как перст…

— Значит, никто подтвердить не может?..