Курт Воннегут - Между временем и Тимбукту, или «Прометей-5»

Нэнси:Что, простите?

Лайонел Дж. Говард:Задать последний вопрос… А вы должны правдиво ответить на него. Таков закон.

Нэнси:Никогда не слышала о таком законе. Вы тянете время, мистер Говард.

Лайонел Дж. Говард:Клянусь, такой закон существует.

Нэнси (обращаясь к Стони): Многие, когда дело идет к концу, начинают выдумывать новые законы.

Лайонел Дж. Говард:Но почему нет?

Нэнси:Мистер Говард, мы можем сделать укол?

Лайонел Дж. Говард:Если ответите на мой вопрос.

Нэнси:Давайте договоримся так: вы просите укол, и я его делаю. Потом вы задаете вопрос, и я на него отвечаю, если могу.

Лайонел Дж. Говард:Согласен. Укол, пожалуйста.

Нэнси (ловко делает укол): Готово, сэр.

Лайонел Дж. Говард:Итак, когда он читал Геттисберге кую речь, его ударили прямо в… (Тихо стонет и теряет сознание.)

Стони:Он… он теперь никогда не задаст свой вопрос.

Нэнси:Все в порядке. Через десять секунд он очнется. Тогда и спросит.

Лайонел Дж. Говард шевелится и смотрит на Стони.

Кажется, он хочет спросить тебя… Но ты не успеешь ответить.

Стони наклоняется ближе к Лайонелу Дж. Говарду, тот снова и снова силится задать свой вопрос.

Лайонел Дж. Говард:Для… для чего живут люди? (Умирает.)

В кадре — длинный ряд мигающих свечей. Звучит печальная и медленная музыка.

В кадре — Стони, сидящий на сухой плоской земле. Вокруг него широкое пустое пространство. Рядом сидит котенок.

Детский голос:Вначале Бог создал Землю и сказал: «Да будет грязь». И была грязь. И сказал Господь: «Создам я живое из грязи, и грязь увидит, что я свершил». И Господь создал все живое, что теперь есть, и один был человек. И лишь грязь в образе человека умела говорить.

Стони наклоняется, чтобы приласкать кошку.

«Для чего все это?» — смиренно спросил человек.

«Разве все должно быть для чего-то?» — задал вопрос Господь. «Конечно», — сказал человек.

Кошка встает и уходит.

«Я предоставляю тебе самому думать об этом», — сказал Господь. И Он ушел.

В кадре — Стони, он голосует на дороге. Приближается звук едущего автомобиля. Появляется пожарная машина, в ней — Ванда Джун.

Ванда Джун:Привет! Комнату для новенького.

Стони:Я мертв?

Ванда Джун:В этом нет ничего такого. Забирайся к нам. Мы едем!.. Меня зовут Ванда Джун. Сегодня мой день рождения, но прежде чем начался праздник, меня задавил фургон мороженщика. Теперь я мертва. Я на небесах. Я не держу зла на мороженщика даже за то, что он был пьян, когда задавил меня. Меня не очень покалечило. Это было не больнее укуса шмеля. Я здесь так счастлива! Здесь так хорошо! Я рада, что мороженщик напился. Если бы не это, мне бы не попасть на небеса еще годы, годы и годы. Сначала пошла бы в школу, потом — в колледж. Вышла бы замуж, нарожала детей и так далее. Здесь все счастливы: и звери, и убитые на войне солдаты, и люди, умершие на электрическом стуле, — все. Они боготворят судьбу, что привела их сюда.

Никто не жалуется. Все мы заняты игрой в карты. И если ты хочешь убить кого-то — не раздумывай. Пойди и убей. Всякий, кого ты убьешь, расцелует тебя за это. Солдаты здесь благодарят шрапнель, танки, штыки и пули, которые дали им возможность беззаботно проводить время: играть в карты и пить пиво.

Звучит карнавальная музыка. Шум радостной толпы. Толпа вливается на большую площадь, чтобы отметить прибытие Стони. В конце мелодии возникает диссонанс и на балконе появляется Гитлер. Он идет вразвалочку, развинченной походкой.

Гитлер:Что это за убогий экземпляр рода человеческого?

Стони:Что-то подобное я уже слышал.

Гитлер:Знаешь, кто я?

Стони:Знаю. И боюсь тебя. Боюсь больше, чем кого-либо.

Гитлер:Я — смерть, и появился, чтобы сказать тебе, что здесь я со всеми на короткой ноге. Я всесилен!

Стони (в сомнении качая головой): Вот в этом я не уверен.

Гитлер (выпрямляясь): Ты отрицаешь, что я — смерть?

Стони:Ты — тот, кого в детстве я считал самым страшным чудовищем. (Оглядывается вокруг.) А все это — то, что я в детстве считал божьим даром счастья после смерти.