Курт Воннегут - Между временем и Тимбукту, или «Прометей-5»

Стони прокладывает себе путь сквозь толпу людей, стоящих тесно, как сельди в бочке. Он входит в тихое, похожее на мотель заведение и сталкивается с хорошенькой официанткой, бегущей по лестнице.

Нэнси:Опаздываешь.

Стони:Простите. Я… я не в ладах с временем.

Нэнси:Ты, наверное, новенький!

Стони:Да.

Нэнси:Мало того, что ты опоздал, так ты еще и не улыбаешься. Пока ты здесь, нельзя позволять себе постное выражение лица.

Стони улыбается.

Шире!

Стони широко улыбается.

Иди за мной.

Стони:Что делают эти люди снаружи?

Нэнси:Что за глупый вопрос? Они живут.

Стони:Вот как…

Нэнси:Здесь не больше народу, чем в любом другом месте. Ты знаешь такое место, где меньше народу?

Стони:Не знаю.

Нэнси:Ну ладно. Мистер Говард ждет. Подашь ему еду и очень вежливо выслушаешь то, что он изволит тебе сказать. У него есть что сказать.

Стони:Это можно.

Нэнси:Если он вдруг решит, что пришло время умереть, согласись с ним, позвони в колокольчик и поддержи в нем самоубийственное настроение до моего прихода.

Стони:Хорошо.

Нэнси:И улыбайся. Улыбайся!

Стони стучит в дверь.

Лайонел Дж. Говард:Не стесняйся, входи! Входи! И убери с морды эту идиотскую ухмылку. Тебе платят за то, чтобы ты улыбался, улыбался, улыбался. Думаешь, я этого не знаю?

Стони:Я принес вам поесть.

Лайонел Дж. Говард:Поставь все на стол и садись. Это единственное место, где можно скрыться от толпы. Многие завидуют тебе: ты переступаешь порог самоубийства, не умирая, но скрываешься от толпы.

Стони:Мне действительно очень повезло.

Лайонел Дж. Говард:Человечество стало походить на косточки в малине.

Стони:Косточки в малине?

Лайонел Дж. Говард:Вспомни, как плотно лежат косточки в малине… И люди стиснуты точно так же — не продохнуть. Почему ты задержался?

Стони:По глупости…

Лайонел Дж. Говард:Еще пара минут ожидания, и я бы ушел отсюда.

Стони:Решились бы… продолжать такую жизнь?

Лайонел Дж. Говард:Ты называешь жизнью то, что снаружи? Я такой жизни не признаю.

Стони:Не знаю, не могу подобрать нужное слово.

Лайонел Дж. Говард:Я выбрал цианистый калий. Моя жена, бог знает почему, советовала мне угарный газ. «Мади, — сказал я, — умереть от цианистого калия гораздо мужественнее». Когда начали осуществлять программу самоубийства «Нравственность», я написал президенту Соединенных Штатов, что ветераны должны иметь право на то, чтобы их при всех регалиях привязали к столбу и взвод морских пехотинцев Соединенных Штатов, в голубой форме, расстрелял бы их. Я получил официальный ответ. В нем говорилось, что мое предложение направлено на рассмотрение Ассоциации ветеранов. Скорее всего, штабные чиновники просто выбросили его в мусорную корзину.

Телекомментатор:Трудно себе представить, не правда ли? День без противозачаточных пилюль… День без оцепенения внизу живота… День без…

Стони:Что это?

Лайонел Дж. Говард:Служанки пичкают меня рекламной жвачкой. Предлагают средство от этого ада на Земле.

Телекомментатор:Чудесные пилюли, контролирующие численность населения! Чудесные пилюли, помогающие нам идти по жизни до тех пор, пока не придет день несказанного блаженства — блаженства благословенной смерти! Только мирно переступить порог нравственного самоубийства! Ваша любимая еда от Говарда Джонсона… которую приносят очаровательные официантки… в восхитительный номер самоубийцы, где вы в одиночестве можете испустить дух. Вам еще не надоело жить? Почему вы до сих пор не позвонили в местный салон самоубийства? Грядет день, когда все поймут нравственность самоубийства!

Лайонел Дж. Говард:Целыми годами слушал эти правительственные бредни. И всегда считал их совершенно бесполезными.

Нэнси:Мистер Говард, вы, кажется, отдали предпочтение цианистому калию?

Лайонел Дж. Говард:Я мало чего предпочитал в этой юдоли слез. В том числе, наверное, и цианистый калий.

Нэнси:Время пришло.

Лайонел Дж. Говард:Могу я еще раз прочесть рекламу нравственного самоубийства?

Нэнси:Вы же знаете ее наизусть, мистер Говард.

Лайонел Дж. Говард:Однажды я наблюдал эксперимент по исследованию эффективности противозачаточных пилюль «Нравственность». Проверяли, что чувствует принявший их человек. Парню завязали глаза и вручили Геттисбергскую речь. В самый разгар чтения ему здорово ударили — в то место, куда действительно больно, и он не пропустил ни слова в книге. Я хочу задать последний вопрос.