Сергей Волгин: Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

Костя раскраснелся, рассказывая, размахивал руками. Редко он так оживлялся, и Михаил любовался им.

— А как ты думаешь, Костя, — спросил Михаил, — хорошо ли подсматривать за товарищем? Не лучше ли с ним поговорить откровенно?

Волосы Костя зачесывал на бок и у правой брови его завивалось колечко. Костя откинул пальцами колечко назад, залпом выпил уже остывший чай и тогда ответил:

— Пытался я с ним разговаривать, ничего не получается.

— Значит, он не считает тебя своим другом.

— Не знаю. Но я считаю его другом и должен ему помочь. Прослежу за ним, а потом припру к стенке. Не отвертится.

— Нужно ли ему помогать? Он тебе немало напакостил.

— Ну и что?! — Костя вскинул на Михаила удивленные глаза. — Он такой же комсомолец, как и я…

— Что верно, то верно, — поспешил согласиться Михаил. — Ты кому-нибудь о делах Виктора рассказывал?

Костя пригнулся к столу и покраснел.

— Только одному человеку.

— Кому?

Костя молчал.

— Я должен знать, кому ты рассказывал.

— Вере, — чуть слышно проговорил Костя.

— Кто она такая?

— Мы с ней вместе учимся.

— Ты меня с ней познакомишь?

— Она сюда не пойдет.

— Не обязательно здесь. Можно познакомить в парке, в кино и даже на улице. Да ты что, краснеешь? — засмеялся Михаил, видя как пылают уши у паренька. — Ничего особенного нет в том, что вы дружите.

— Вы так думаете?..

— Уверен, — сказал Михаил и похлопал Костю по плечу.

Попив чайку, Михаил начал собираться в отделение и, между прочим, спросил Костю:

— А еще Виктор не интересовался моим здоровьем?

— Нет, один раз только спрашивал. В тот день Виктор явился один и под хмельком. Я сразу почувствовал запах водки, как только открыл дверь. «Я слышал, твой Михаил Анисимович загибается», — сообщил он.

«Врешь! — закричал я. — Кто тебе сказал?» Виктор попы-хал папиросой и ответил: «Отец интересовался». Больше ни о чем я его не спросил, заторопился в больницу. Выходя следом за мной, Виктор усмехался: «Канительный ты, как я посмотрю. Торопыга-воробей. Если бы знал, вовек не говорил». Ох и разозлился я на него в тот раз если бы он мне тогда еще встретился, избил бы.

По дороге в отделение Михаил думал о Косте. Он не умел воспитывать детей, потому что у него их не было и, естественно, боялся, что Костя подружится с нехорошими ребятами. Следовало бы Виктора оторвать от темной компании, вместе с Костей они могли бы заниматься полезными делами. Но как это сделать? Чем можно увлечь Виктора?

Сегодня в отделение можно было не являться, — в кармане лежал бюллетень, — но хотелось скорее поговорить с товарищами, посмотреть на начальника отделения после серьезной встряски. Михаил сделал крюк, чтобы пройти по тенистой улочке.

Жара стояла июньская и после больницы казалась Михаилу особенно нестерпимой. Никли блеклые, пыльные листья, сверкали, словно алюминиевые, кирпичные стены зданий. Даже не чувствовалось запаха зелени, хотя она была кругом. Цветы вдоль газонов распустились на славу: гладиолусы гордо вскинули вихрастые чубы, прятались за листочки синие анютины глазки.

Сворачивая на следующую улицу, Михаил вдруг увидел Поклонова, входившего в пивную, и остановился. Поговорить или не надо? Тревожило подозрение. «Может, поговорить с ним без обиняков? Разговор должен быть короткий и решительный, с глазу на глаз». Решено — сделано, и Михаил вошел в пивную.

В небольшом помещении было сумрачно, как в парной бане, и хотя посетителей собралось не так много, шум долетал до улицы. Михаил удивлялся: где люди находят столько времени, чтобы растрачивать часы по пустякам? Некоторые парни, видно, не знают еще цену времени, не знают, как дорог каждый час жизни.

Михаил огляделся и увидел Поклонова в дальнем углу.

За столиком, у которого тот остановился, уже сидела старуха в красной цветастой косынке. На подбородке у старухи торчала бородавка величиной с вишневую ягоду и с пучком дымчатых волосиков. Выражения лица старухи Михаил не мог рассмотреть, как ни старался.

Чтобы не показываться на глаза Поклонову, Михаил прошел в противоположный конец зала от того столика, к которому подошел бывший сослуживец. Вид у Поклонова был невзрачный: лицо обросло редкой рыжеватой щетиной, веки припухли, щеки покрылись землистой тенью, руки вздрагивали. «Как он опустился! На что способен такой человек? Только на подлость», — размышлял Михаил, заказывая кружку пива.

Поклонов вынул из кармана и передал старухе сверток, который она немедленно спрятала за пазуху.