Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

— Зачем? Жена заставила. Говорит, иди извиняйся…

— Ну?!

— Мы не девки, чтобы антимонии разводить… — но он не закончил мысли, опять отвернулся к окну, ссутулил плечи. Михаил посмотрел на его сгорбленную спину и почувствовал жалость к этому неумному, но все же человеку, на руках которого большая семья. Трудно было сказать, будет ли он честно работать или опустится до того, что пропадет совсем. Михаил колебался: были вполне веские причины встать и спокойно уйти, ему Поклонов насолил с три короба, но стоило ли бить лежачего — ведь для этого не нужны ни храбрость, ни сила? «Теперь наши отношения похожи на игру кошки с мышкой… Не много чести быть в таком случае хозяином положения»… — размышлял Михаил.

Молчание затянулось, было уже неудобно сидеть бирюком в гостях.

— Поговорю я в управлении, чтобы тебе помогли устроиться на работу, — наконец пообещал Михаил и поднялся.

Поклонов медленно повернулся. Казалось, его испитое лицо еще больше побледнело; он моргал, кривил губы.

— Неужели ты на самом деле хороший человек? — с трудом проговорил он. — Какой смысл тебе толковать за меня?..

— Кому-то о детишках твоих надо беспокоиться.

— Что верно, то верно — детишки почти без питания…

— Последний урок, надеюсь, и тебя чему-нибудь научил.

— Само собой…

— А жена почему не работает?

— Устроилась, в ночной смене она.

— Это хорошо. А пить ты брось, видел сейчас, как в пивную заходил. Хочешь погубить и себя и семью?

Поклонов опустил голову, но на лице его не появилось раскаяния, по губам пробежала презрительная усмешка.

— В милиции тебе не удержаться, надо другую работу подыскивать.

— Да мне хоть куда-нибудь…

— Вот так. До свидания.

Михаил вышел из комнаты почти уверенный в том, что Поклонов не причастен к угрозе. Но кто же это сделал? Виктор?

Михаил шагал медленно, задумавшись, и не видел Виктора, стоявшего за кустами по ту сторону улицы. Паренек воровато прижался к дереву.

— Что же ты не извинился? — встретила Ефросинья Силантьевна мужа вопросом. — Али язык отсох?

— Не твое дело, — оборвал Поклонов жену.

Но тут случилось то, чего Поклонов никак не мог ожидать: его всегда тихая, прибитая жена с тряпкой в руке влетела в комнату и закричала неистово:

— Ты когда-нибудь возмешься за ум? Тебя проймет что-нибудь, проклятая твоя душа?! Или ты хочешь, чтобы я забрала детей и ушла от тебя куда глаза глядят?!

Ефросинья Силантьевна стояла у двери в воинственной позе. Взбитые, словно по последней моде, волосы, распахнутая кофточка и обнаженное плечо делали ее похожей на цыганку-ворожейку, какие еще изредка попадаются на базарах. Поклонов обернулся и застыл. Он смотрел на жену с нескрываемым интересом. Впервые за время замужества Ефросинья Силантьевна рассердилась, закричала на мужа, и ее бледное лицо вдруг преобразилось, заалели щеки, и большие голубые глаза, почти всегда опущенные и прикрытые ресницами, неожиданно засверкали, в них вспыхнули блестки, как в тихом озере, скрытые до того на большой глубине. Поклонов залюбовался женой. Оказывается, она еще могла быть красивой.

Что ты, Фрося, чепуху мелешь? — спросил он добродушно.

— Чепуху?! — еще громче закричала Ефросинья Силантьевна, взмахнув тряпкой. — А ты чего мелешь, когда семью ославляешь без денег, когда последние копейки уносишь в пивную? По какому ты праву так поступаешь? Дети тебе виноваты? А я подневольная?

— Перестань.

— Не перестану! Кончилось твое блаженство. С места мне не сойти, если я тебя не заставлю остепениться. Хорошего человека даже чаем не угостил, а всякую шпану водкой поишь. Думаешь, они тебя до добра доведут? Держи карман шире! Я чтоб больше не видела твоих ночных друзей, а то я вас всех отправлю куда следует.

— Фроська! — угрожающе крикнул Поклонов, сделав шаг к жене. — Не твое собачье дело!

— Ах, не мое… — Ефросинья Силантьевна прищурилась. — Встречать твоих друзей, значит, мое дело, а провожать не мое? Ну вот, запомни: я больше их не встречаю, а только провожаю метлой…

— Ты в своем уме? Да знаешь ли ты, что из этого может получиться?

— Что? Зарежут? А мой миленький муженек будет любоваться, когда на меня с ножом бросятся…

Ефросинья Силантьевна натужно засмеялась, подошла к мужу.

— Ты, может, их подговариваешь к этому? Жена стала корявая, да еще недовольство проявляет…

— Ей-богу ты с ума сошла.

Поклонов сел на стул и ладонью вытер вспотевший лоб.