Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

– Так, так, – закивал головой старик, – исправник не поверил этому.

– Почему?

– Стешка на сносях была тогда, вот и не поверил.

– Значит, у Степаниды был ребёнок?

– Нет, отсюда она уехала брюхатая, продала всё под чистую.

– Куда?

Старик пожал плечами.

Жуков задумался. Убитая, оказывается, не так проста, как показалось в Белом Острове. Первый муж, также как и второй, ушёл из жизни не своей охотой. Помогли или помогла? Тогда она, как говорит волостной старшина, брюхатая была и подозрения исчезли сами собой, во втором случае лежала в постели после рождения ребёнка. Потом, где её первенец? Умер? Или отдан на воспитание? Почему Степанида так быстро продала всё хозяйство и уехала в другую губернию? Одни вопросы, а ответов пока нет. Может быть, в них всё дело?

– Кого она родила сына или дочь?

– Не могу знать, – старик продолжал в руках мять шапку, – уехала с пузом и более никогда сюда не наведывалась.

– Отца оставила одного?

– Что ей отец?

– Понятно.

Больше из волостного старшины выведать ничего не удалось, да и удастся ли в деревне? Жуков всё—таки решился и съездил в Конево, но и там толком узнать ничего не удалось. За давностию лет кое—что позабылось, кое—что начало восприниматься, как истинная правда, ведь сто раз повторённое, сдобренное выдумкой, начинает казаться и самому правдой. С мальчишкой, который утверждал, что видел Степаниду с топором в руках, повидать не удалось, говорили, уехал то ли в Киев, то ли Ростов. Приезжавшего расследовать бывшего в то время уездного исправника застать не удалось, переехал в дальние края, становой пристав умер, так что Михаилу только и осталось, что ехать во Псков к старому знакомому Владимиру Ивановичу Саранчову. Но в губернском городе Жуков задерживаться не стал, а поездом, который отходил в два часа ночи, отправился в столицу, чтобы навестить приёмную дочь убиенной Варвару Костюкову, пребывающую на обучении в Александровском институте.

За полчаса до полуденного выстрела с Петропавловской крепости, чиновник для поручений Жуков входил в кабинет начальника сыскной полиции.

Иван Дмитриевич поднял голову, его правая бровь поползла вверх и вместо приветствия он произнёс:

– Какими судьбами, Михаил Силантьич, ты оказался в столице? Насколько я помню, ты должен быть в Белом Острове?

– Вы правы, Иван Дмитрич, дело в том, – и Жуков рассказал о пожаре, о поездке в Мясовскую волость, о том, что удалось узнать.

– Значит, теперь ты в Александровское училище.

– Именно так.

– Помощь нужна?

– Нет.

– Тогда не смею задерживать, и не забывайте ставить меня в известность о предпринимаемых действиях.

– Иван Дмитрич!

– Всё, господин Жуков, тебя, наверное, Василий Михайлович заждался, – и добавил, после того, как прикусил губу, – да и следствие тоже.

Михаил был крайне удивлён, когда узнал в Александровском институте у начальницы, что девица с такой фамилией и именем никогда в заведении, порученном попечению госпоже Орловой, не обучалась.

– Как же так? – Изумился Жуков. – Но ведь мне ясно сказали…

– Господин Жуков, – говорила высокая, как трость, начальница с восковым лицом, – я вам ясно дала понять, что Варвара Костюкова в списках не значится.

– Но…

После красноречивого взгляда Михаил поклонился и пошёл прочь.

К вечеру Жуков добрался до Белого Острова.

Не смотря на начало мая в воздухе царила сухая погода, редкие облачка пробегали по синему небу.

– Пока тебя не было, Миша, у нас открылись новые обстоятельства, которые дополнил ты, – сказал уже после рассказа Жукова Василий Михайлович и дополнил, – не ожидал, что ты сразу во Псков поедешь, не ожидал, – и в голосе прозвучала похвала.

Сыскной агент скромно улыбался, но потом произнёс.

– Иван Дмитрич был крайне недоволен.

– Миша, теперь улыбнулся Орлов, – это он так, чтобы хватку не теряли, а сам, небось, доволен. Да, – спохватился чиновник по поручениям, – самое главное я тебе и не сказал. Тело нашей убиенной не опознано.

– Как так?

– Вот так.

– Оно же обгорело?

– В этом ты прав, но, – Василий Михайлович поднял к верху палец, – телеса—то не сгорели, так вот нашу вдову описывают, как женщину в теле, а исследовал доктор не совсем сухощавое, но и не «в теле».

– Но… – начал, было, Михаил, но так ничего и не сказал.

– Ты думаешь о детях?

Жуков покачал головой.

– Самое удивительное, что дети задушены, а женщина отравлена.

– Задушены? – Удивлённо спросил Михаил.