Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883

– Я того же мнения, – судебный следователь сделал глубокомысленный вид и продолжил, – на такое способен только больной человек.

– Не скажите, – вступил в разговор Жуков, – нам, сыскным агентам, приходилось наблюдать такие жестокости, что не приведи Господь, и главное, что люди совершали в твёрдой памяти и при здоровом рассудке.

– Н—да, – выдавил из себя Александр Фёдорович, – но всё—таки я думаю, что это мог свершить только больной человек.

– Господин Малис, – обратился к доктору Орлову, – вы, что скажете?

– Скорее всего по поводу насильственной смерти детей и хозяйки вы правы, но точнее я могу сказать после вскрытия. Хотя обычно после пожара, если и остаются трупы, то отнюдь не безголовые.

Целый час агенты столичной сыскной полиции пролазили среди руин и в конце выяснили, что дом был подожжён в трёх разных местах, видимо, воспользовались маслом или керосином, которые применялись в лампах для освещения. Удалось установить, что Степанида воспитывала трёх детей четырёх, семи и восьми лет. Помимо них госпожа Ганина заботилась о приёмной дочери Варваре Костюковой, четырнадцати лет, пребывающей на обучении в Александровском институте для мещанских девиц, что находится рядом со Смольным Институтом на Пальменбахской улице.

– Конечно, сомнительно, чтобы Варвара что—то знала, – говорил капитан Орлов Мише, – но всё может быть. Поезжай в столицу и там разведай, что можешь, тем более, что надо запросить сведения из Псковской губернии о нашей убиенной, ведь она оттуда приехала и купила столь большое хозяйство. Вот тебе господин Любимов поведает о том, откуда прибыла к нам убитая. Вполне возможно, что ниточка к этому злодеянию тянется из тех краёв.

– А вы?

– Я пока здесь в Белом Острове постараюсь получить всё, что возможно, как жила, с кем общалась, какие отношения с соседями, ну и так далее. Как обычно.

– Тогда я сразу же выезжаю? – То ли вопрос, то ли утверждение.

– Лучше сейчас. Сам понимаешь, чем быстрее мы получим сведения, тем быстрее распутаем клубочек, – капитан употребил излюбленное слово своего начальника.

В столицу Жуков прибыл поздно вечером, явиться в такое время в сыскное отделение, не было особой нужды. Можно с утра отправить в Уездное Полицейское Управление Псковской Губернии телеграмму об интересующем объекте – Степаниде Ивановне Ганиной, урождённой Сенцовой. Пока суд да дело, пока исправник распорядится приставу, тот становому, последний старосте, это пройдёт много времени. А на вокзале оказия, паровоз отбывал во Псков через треть часа, поэтому Михаил с комфортом расположился в вагоне и, не дожидаясь отправления поезда, заснул.

До позднего часа капитан Орлов провёл в расспросах соседей о житие госпожи Ганиной. Выяснилось множество любопытных фактов, которые приоткрывали завесу над образом убиенной.

Госпожа Сенцова девять лет тому приехала из Псковской губернии Мясовской волости деревни Конево, купила благоустроенный дом, не считая больших хозяйственных построек – фермы с тремя десятками дойных коров, свинарника на полста голов, курятника, кроме всего прочего солидных размеров луг и участок леса. Женщина неплохо справлялась с хозяйством, имела постоянный доход, кроме неё трудились несколько наёмных работников. Степанида не отличалась строгими нравами, но и подпускала к себе немногих, поэтому окрестные вдовцы и безжённые мужчины начали присматриваться к довольно молодой женщине. И в конце концов, госпожа Сенцова не устояла и у нее завязались отношения с одним из соседей, веселым и обаятельным Петром Ганиным. Через год Степанида родила сына, ещё через год дочь, потом снова сын и тогда же погиб при не очень ясных обстоятельствах – у реки с крутого берега прямо на голову Петру свалился камень. Женщина получила в наследство около пяти тысяч рублей.

Пристав начал расследование с обычного в таких случаях поиска и опроса свидетелей. Как это часто случается в сельской местности, недостатка в желающих поделиться своими наблюдениями не было. О вдове рассказывали все соседи и батраки, хоть однажды поработавшие на ферме.

Рассказывали многое.

– Я помню это расследование, – потирая переносицу, говорил коллежский асессор Любимов, – хотя тогда не служил в полиции. Следствие вёл Александр Иванович Авчинников, в ту пору становой пристав. Были подозрения, что госпожа Ганина причастна к внезапной смерти мужа. Основным доводом служило то, что она являлась на тот час единственной наследницей.