Джеймс Чейз - Предоставьте это мне

– Была попытка пересечь границу, – сказал ему фон Ротенау.

– Боюсь, что она сорвалась. Зарегистрированы взрывы мин и стрельба из автоматов. Я немедленно отправлюсь на границу и сразу же позвоню вам, когда получу более подробные сведения. Но не рассчитывайте получить новости ранее, чем через два часа.

– Я буду находиться поблизости от телефона, – сказал Говард. – Спасибо, Гуго. Это важное дело Можете вы мне указать, в каком секторе границы была сделана попытка?

– Дивизион шестнадцать, отделение два, – ответил фон Ротенау.

– Хорошо… Буду ждать вашего звонка.

Судорожное напряжение царило в течение тридцати шести часов в американском посольстве в Париже.

Новости с подробностями о смерти Брикмана, наконец, дошли до Дори. Из американского посольства в Праге ему послали шифрованную депешу. Новость была краткой и неприятной. Брикман был убит. Предполагалось, что Гирланд, Бордингтон и Мала Рейд попытаются пересечь австрийскую границу. И была полная уверенность в том, что Малих и Смерн преследуют их.

Дори, страшно бледный, с черными кругами под глазами, передал расшифрованную телеграмму О'Халлагану.

О'Халлаган прочел телеграмму и положил ее на стол.

– Ведь мы не знаем, имеет Гирланд при себе документ или нет, не так ли? – сказал он. Он потер верхнюю губу. – Я о нем не беспокоюсь. Я готов держать пари на что угодно за него, против Малиха и Смерна.

Дори снял очки и стал их протирать. У него это всегда было признаком замешательства.

– Теперь это продолжается уже три дня… Как вы, думаете, мне уже нужно сигнализировать, что я потерял документ?

– Нет. Если он потерян, он потерян. Но существует возможность, что Гирланд привезет его к вам. Не торопитесь заранее перерезать себе горло! Дори на некоторое время погрузился в размышления, потом согласился.

– Согласен. В сущности, Латимер приехал туда – это уже кое-что. Это составляло часть программы, Тим, – добавил он, видя, что лицо О'Халлагана выразило неподдельное изумление. – Малих был так занят Гирландом, что я воспользовался этим, чтобы послать Латимера туда вчера утром. Я знаю, что он не встретился ни с малейшей трудностью. Так что я не полностью завалил операцию.

О'Халлаган издал глухое ворчание – Гирланд может предавать меня как ему угодно, – с горечью продолжал Дори. – Если документ у него и его поймает Малих, он отдаст его, чтобы спасти свою жизнь. У него нет ни малейшего признака совести… никаких принципов. А почему бы ему и не сделать этого – спокойно спросил О'Халлаган. – Разве мы когда-нибудь что-нибудь сделали для того, чтобы он остался верен нам? Дори выпрямился и пристально посмотрел на О'Халлагана, но так как возразить ему было нечего, он молчал, а О'Халлаган продолжал:

– Я отправлюсь в Вену. Я уже предупредил Говарда. По его словам, у него есть отличный парень на границе, который поможет нам в чем только сможет.

– Очень хорошо, Тим, – сказал Дори. – Мне необходимо вернуть этот ультрасекретный документ, мне нет необходимости говорить вам об этом… Я рассчитываю на вас.

– Если его можно будет вернуть, он будет возвращен, – обещал О'Халлаган и вышел из комнаты.

Менее чем через час он уже летел по направлению к Вене на борту военного самолета.

Гирланд выпрямился и вытер рукавом мокрое от пота лицо. Он смотрел на три бочки, прижатые теперь друг к другу при помощи веревки, которая не вызывала у него доверия. Она была старой и могла порваться. Ему хотелось знать, как долго она выдержит, когда бочки будут нагружены, но он воздержался от того, чтобы высказать свои сомнения Мале и только с улыбкой спросил ее:

– Что ты думаешь о моих способностях в судостроении?

– Они будут плавать? – с беспокойством спросила Мала, взгляд которой не отрывался от поверхности черной и липкой воды.

– Да, разумеется. – Гирланд присел на корточки, открыл заплечный мешок и опорожнил его. Он нашел пластиковый мешок, в котором был кусок сыра, черствый хлеб и колбаса.

Мала задрожала.

– Я не смогу проглотить ни кусочка!

– Хорошо… тогда, может быть, позднее!

Зловоние, исходящее от воды, тоже вызывало у него тошноту. Он положил провизию обратно в мешок.

Вынув из внутреннего кармана мятый конверт с надписью «ультрасекретно», он сунул его в пластиковый мешок. Из заплечного мешка он достал пачку банковских билетов. Там находилась его доля из тридцати тысяч долларов, потом доля Браунов. Он положил деньги также в пластиковый мешок.

– Ты хорошо поступишь, если доверишь мне свои деньги, – сказал он. – Они будут в большей сохранности тут, если нам все-таки придется плавать.