Нэнси Розенберг - Месть

Душное, мрачное помещение. Стены без окон. В помещении сидел человек. Помещение — зал суда. Человек — убийца, ждущий оглашения приговора. В зале ни репортеров, ни зрителей. Жертвой убийцы был член соперничающей банды. Голос женщины-обвинителя эхом отдавался под сводами зала. Она зачитывала заключительное обвинение.

— Ваша честь, в данном случае все поймут, что максимально возможный приговор будет необходим и оправдан. Обвиняемый — преступник с большим стажем. Ранее он уже был судим за вооруженное нападение, по собственному признанию обвиняемого, его поведение характеризуется полным пренебрежением к человеческой жизни.

Пока она перебирала лежащие перед ней бумаги, кондиционер испустил скрежещущий металлический звук и замолк навеки.

— Я хочу зачитать вам небольшой кусок из протокола допроса. «После того, как вы один раз ударили его ножом, вы продолжали наносить удары и нанесли их еще трижды, так ли это?» Вот ответ обвиняемого: «Он продолжал облизываться и дергался, вроде как у него внутри был часовой механизм».

Она сделала паузу.

— Ваша честь, речь шла о человеческой жизни; а не о часах фирмы «Таймекс».

На скамье подсудимых тихо посмеивался обвиняемый, закрывая, словно ребенок, рот сложенными лодочкой ладонями. Адвокат выстрелил в него полным неудовольствия взглядом и обвиняемый выпрямился, напустив на себя подобающий моменту строгий и торжественный вид. Судья также не преминул бросить на подсудимого негодующий взор поверх очков. Обвинитель открыла рот, чтобы продолжить свою речь, но решила прежде снять жакет. Если она этого не сделает, то через секунду просто утонет в поту.

— Согласно закону, обвиняемый должен быть передан в Калифорнийский департамент исправительных дел для отбывания заключения сроком от двенадцати лет до пожизненного. В деле есть отягчающие обстоятельства — применение оружия и предыдущая судимость. Учитывая это, обвиняемый может быть приговорен к сроку от девятнадцати лет до пожизненного заключения. В деле отсутствуют смягчающие вину обстоятельства.

Она упала в кресло. Воздух был тяжел и неподвижен. Между грудями потекла противная струйка пота. В уме она уже перебирала подробности других дел.

— Молодой человек, — произнес судья после того, как было зачитано обвинительное заключение, — если бы позволил закон, я бы отправил вас в тюрьму до конца ваших дней. Вы гниющий прыщ на теле человечества.

Поднялся и опустился судейский молоток, заключенного передали в руки конвоя. Суд закончился. Хотя приговор был максимальным, менее, чем через десять лет заключенный мог подать прошение о пересмотре дела. Обвинитель подняла со стола тяжелую папку с делом и направилась к выходу. Рядом с ней семенил адвокат.

— Кажется, мы теперь долго не будем сталкиваться в зале суда, — проговорил он, имея в виду ее повышение по службе. — Черт, это очень прискорбно, Лили.

Они открыли двойную дверь и вместе вышли в холл.

— Этот невинный смешок, вероятно, стоил вашему подзащитному лишних пяти лет заключения. Хотя он заслужил их своими прошлыми подвигами. Вам следует лучше управлять своим зверинцем.

— Да, Форрестер, конечно, вы правы.

Она прошла под аркой детектора металла в зону безопасности, оставив за дверью кивающего адвоката.

Она восемь лет проработала помощником окружного прокурора, и, несмотря на это, преступники, которых с ее подачи приговаривали к различным срокам заключения, продолжали иметь для нее какое-то значение; они задевали оголенные провода, подключенные к ее нервам. Каждый приговор вызывал возникновение в ее сознании какой-то вольтовой душ, от которой сыпались искры, часть из них попадала и на окружающих. Она вошла в свой кабинет и со всей силы швырнула папку с делом в пуленепробиваемое окно. Она с мрачным удовлетворением смотрела, как вылетевшие из папки бумага усеяли казенный ковер, устилавший не менее казенный пол. Те же имена, те же лица. Ничего нового, все это уже было. Система выплевывала их назад, как тухлые куски мяса. Причем, чем чаще система глотала их, тем более тухлыми и вонючими они становились. Она вспомнила о гильотине и решила, что это было не такое уж варварское изобретение. Перед изобретателем, определенно, следовало бы извиниться.