Нэнси Розенберг: Месть

Лили решила заказать стакан белого вина, ей совершенно не улыбалось, чтобы Фаулер увидел, как она, словно водитель грузовика, хлещет текилу. Но было поздно, оказывается, Даффи уже сделал заказ.

— Думаю, что меня можно назвать жертвой Большого кадрового перемещения, — сказал Даффи, упираясь локтями в стол.

Его слова прошли мимо ее сознания, мыслями она вновь обратилась к Фаулеру. Последние две недели он работал с ней, обучая ее премудростям руководства, чтобы ей было как можно легче приступить к выполнению своих новых обязанностей. Это был высокий мужчина ростом около шести футов пяти дюймов [1] 1 фут (12 дюймов) равен 0,348 м. — Прим. ред. с длинным крепким телом бегуна или пловца. Волосы и глаза не просто темные, они были абсолютно черными и красиво контрастировали с атласно-белой кожей. Несмотря на свои размеры, передвигался он совершенно бесшумно и очень ловко, как большой кот, готовый броситься на ничего не подозревающую добычу. Он двигался так, как Лили мечтала двигаться сама. И это притягивало ее к нему.

Фаулер заметил ее и подошел к их столу. В этот момент появилась официантка с напитками. Он снял с подноса «Маргариту» и вопросительно взглянул на Лили. Она кивнула. Потом он посмотрел на рюмку и спросил:

— Это тоже ваше?

— Нет… Да… Я… — Она залилась краской и начала заикаться, как последняя дура.

Фаулер пришел к ней на помощь.

— У вас был очень тяжелый день. Мне бы он тоже дорого обошелся.

Поставив на стол оба бокала, он придвинулся к ней, не стесняясь стоявшего напротив Даффи. Она ощутила запах крепкого мужского одеколона — от Фаулера исходил аромат лимона. Последние две недели она постоянно вдыхала этот запах, ей даже казалось, что им пропиталась ее одежда. Подобное бывало, когда ей приходилось работать с курильщиками, тогда одежда долго хранила запах табачного дыма.

— Ну что, по рюмочке, а? — сказал он и слегка улыбнулся одним уголком рта. — Неужели эта неделя была так тяжела?

— Нет, нет, вы-то были просто великолепны. Вы, видимо, имеете в виду мой сегодняшний приговор? Да, это далось мне нелегко, особенно сравнение человеческой жизни с часами. Каково сравнение, а?

— Вы имеете в виду его фразу: «Он продолжал облизываться»? А что, это, пожалуй, остроумно. Парень сможет стать великим комиком, когда выйдет из тюрьмы.

— В том-то и проблема. В том-то и суть, что можно убить человека, а потом вас снова выпустят на улицу и вы сможете начать снова убивать. Одна эта мысль делает меня больной. К этому нельзя привыкнуть, как бы часто вы ни встречались с подобным. — Она увидела приближающуюся официантку и наклонилась, чтобы поднять сумочку и вытащить оттуда деньга. — Я хочу заказать вам что-нибудь выпить.

— Официантка уже ушла. Закажете в следующий раз, если уж вам так этого хочется.

Теперь он стоял вплотную к ней. Их бедра соприкасались. Лили одним глотком опрокинула в себя рюмку текилы и запила ее «Маргаритой», облизав с губ соль. Чем ближе к ней он находился, тем в большее волнение она приходила. Она начинала говорить, как начинающий обвинитель, словно ей впервые в жизни приходилось зачитывать обвинительное заключение по поводу убийства.

— А вы помните последнюю вечеринку, на которой мы были вместе? Я помню, — проговорил он. — Вы были в белом платье с открытой спиной, а волосы распущены по спине. Вы выглядели просто фантастически.

— Последний раз я была на вечеринке больше пяти лет назад. Это было на барбекю у Денниса О’Коннорса. Если мне не изменяет память, вы были в джинсах и голубом свитере.

Их глаза встретились, и он не стал отводить взгляд, внимательно рассматривая то, что пока не принадлежало ему. Текила все еще жгла ей горло, и она испытывала от этого большие неудобства. Взяв со стола холодный бокал, она прижала его к щеке.

— Мне надо позвонить. Присмотрите за моим портфелем, ладно? — Она направилась в заднюю часть бара, потом оглянулась и, улыбаясь, добавила: — А знаете, Ричард, у меня никогда в жизни не было белого платья с открытой спиной.

На свете очень много вещей, которых Лили никогда не делала, вещей гораздо более важных, чем хождение по вечеринкам в платьях с открытой спиной. Одним из таких дел было наличие любовника. У Лили никогда не было мужчин на стороне. Хотя муж постоянно обвинял ее в том, что она обманывает его, она оставалась верной женой, несмотря на эти нелепые обвинения и полное отсутствие секса в их семейных отношениях.

Проталкиваясь к двери, она наткнулась на Пола Батлера, окружного прокурора, низкорослого мужчину старше пятидесяти лет, который редко общался с людьми, находившимися ниже его по служебной лестнице. Для нее было удивительно видеть его здесь.