Я повернул к дому, когда снова зазвонил мобильник. На дисплее высветился незнакомый номер.
– Это Харри Свенссон? – спросила женщина на сконском диалекте.
– Да.
– Меня зовут Линда Йенсен. Ваш номер мне дали коллеги…. Вы звонили в «Дан Тюрелль» и спрашивали девушку из Швеции… Это я.
Вкратце изложив суть ситуации, я предложил Линде посмотреть несколько снимков и видеороликов и сказать, нет ли на них мужчины, которого она обслуживала в «Дане Тюрелле».
Получив согласие, я отправил файлы, тут же получил эсэмэску с ответом и перезвонил.
Этот человек не представился Линде, но она его узнала.
– Как же, это же чемпион по игре в бильярд!
– Бильярд? – удивился я.
– Он притащил с собой футляр с палкой… Я не очень понимаю в бильярде… Кажется, кий. Даже предлагал мне у него поучиться.
Поблагодарив Линду, я спросил у нее разрешения обращаться к ней впредь в случае необходимости.
Она разрешила.
О том, что в футляре Герта-Инге Бергстрёма лежал не кий, я предусмотрительно умолчал. Как и о том, чему ее на самом деле собирались учить.
Когда я передал Арне разговор с официанткой, он хлопнул по столу:
– Теперь он попался.
– Думаешь? – усомнился я. – А по-моему, это доказывает лишь то, что Бергстрём был в Копенгагене. Но полиция прикрыла БДСМ-салон, а Линда уверена, что Бергстрём приезжал в Копенгаген играть в бильярд.
– Но был ли там турнир? Если нет, он лжет. Я мог бы навести справки.
– Даже если Бергстрём врал официантке, это не значит, что он убийца. Он просто распушил перед ней перья. Что, если она ему понравилась?
Арне предложил перекусить бутербродами, но я отказался. Голода я не испытывал, зато бессонная ночь давала о себе знать.
Я удалился в свою комнату, однако стоило мне прилечь на постель, как позвонила Анетта Якобсон.
– Вы сегодня разговаривали с Лизен? – спросила она.
– Нет, у меня были другие дела.
– Не могу с ней связаться. Что, если она поехала к Бергстрёму?
Договорив с Анеттой, я набрал номер мобильника, а потом домашнего телефона Лизен, не дождался ответа и позвонил в галерею «Гусь». Инес Йорнфальк сказала, что Лизен не объявлялась, но в этом нет ничего удивительного: она владелица галереи и ни перед кем не обязана отчитываться. В конце концов, у нее своя жизнь.
Меня это объяснение мало утешило.
Я послал Лизен эсэмэску. Что я еще мог сделать?
Хелльвикен, ноябрь
В половине восьмого утра в квартире Лизен Карлберг зажегся свет, хотя жалюзи оставались опущенными.
День обещал быть пасмурным, что неудивительно для сконской осени. Когда Герт-Инге упаковал сумку и выехал из дому в Хелльвикен, моросил дождь.
Герт-Инге спал неспокойно, ему снилась мать. Но не такой, какой была накануне смерти, а молодой, как на старой выцветшей фотографии. Она махала Герту-Инге рукой, как кинозвезда. Остальное – словно в тумане, и Герт-Инге ничего не запомил.
Он подумал о Лизен: его чувства к ней не просто противоречивы, они перевернули всю его жизнь.
До сих пор Герт-Инге знал, чего хочет. Но Лизен за несколько коротких встреч изменила его до неузнаваемости. Если бы не она, ему бы и в голову не пришло оставлять в живых ирландку.
Так можно окончательно раскиснуть.
Он должен что-то сделать с Лизен.
И вообще, откуда журналист узнал про фильм?
Вероятно, отыскал его на сайте.
Неужели он заходит на такие сайты?
В этом можно не сомневаться.
Но как? За что Герт-Инге заплатил сто девяносто три кроны плюс почтовые расходы? Узнать польку в этом парике невозможно. Однако у журналиста получилось. Может, ему кто-то помог, подсказал? Или он не такой плохой журналист, как поначалу думал Герт-Инге?
И все-таки он ничего не докажет.
Или…
В ту ночь Герт-Инге решился: он привезет Лизен Карлберг к себе.
А если откажется, применит силу.
Герт-Инге уже не сомневался, что прошлую ночь она провела с мужчиной. «Она такая же, как и все бабы». Эта мысль иглой пронзила ему мозг.
Он припарковался через три места от ее «собачьей конуры». Хотел позвонить, но испугался, что Лизен неправильно истолкует его предложение.
Он не должен идти у нее на поводу.
В окне мелькнула пижама. Лизен подняла жалюзи, пригладила рукой волосы и исчезла.
Прошло час и двадцать пять минут, прежде чем она вышла на улицу, в узких черных брюках, заправленных в зашнурованные полусапожки, и чем-то похожем на пончо. С правой стороны волосы заложены за уши. С той же сумкой, которая была у нее в Мальмё, через плечо.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу