Нина Васина - Правило крысолова

— А Лом зарезал на кухне рыбку.

— За это не привлекают к уголовной ответственности. А вот за изготовление порно привлекают.

— А, вспомнила. На чем мы остановились?

— Мы остановились на разрезанном перочинным ножом брюшке золотой рыбки.

— Спасибо. Короче, потом наш невидимый герой писает в это самое разрезанное брюшко. Внутренности рыбки вываливаются… Они свисают, рыбка продолжает судорожно дергаться, а он писает, писает… — Я зеваю. — Потом рука мужчины заправляет свесившиеся внутренности в брюшко, сжимает разрез, опускает руку с рыбкой под воду и отпускает ее. Рыбка, вильнув хвостом, уплывает, постепенно расплавляясь в воде. Все. Три минуты сорок две секунды.

— И вам это нравится? — спрашивает женщина по ту сторону стола.

— Мне нравится снимать совокупляющуюся парочку Мучачос, это как впрыскивание адреналина. Это бешеный огонь и лед за шиворот.

— Парочка Муча…

— Это кошки, — вовремя перебиваю я озаботившуюся Л.П. Чуйкову. — А вообще — все дело в психологии. Мне этот старик показался довольно жестоким. Поэтому и фильм получился жестоким. Изящно-жестоким, как сказал сам заказчик. Можно вопрос?

— Конечно.

— Зачем я здесь?

— Вы приглашены на беседу.

— Как кто?

— Как свидетель или соучастник нападения на инспектора Ладушкина в квартире вашей тети Ханны Латовой во время ее осмотра. Кстати, тот самый комплект ключей, за которыми вы вернулись в квартиру, нашелся?

— Он был у бабушки. Сегодня… Нет, вчера, или это было позавчера?.. Бабушка приезжала в квартиру Ханны, чтобы взять одежду для умерших.

— Вы были близки с теткой?

— Нет. Моя мама очень нервно реагировала на любое упоминание о Ханне.

— А Латов?

— Спокойный, уравновешенный добряк. Исполнял все прихоти жены.

— Инга Викторовна, сейчас вам принесут несколько альбомов с фотографиями, просмотрите их, пожалуйста, внимательно. Постарайтесь вспомнить лица мужчины и женщины, которые, по вашим показаниям, в квартире Латовых напали на инспектора.

Четыре альбома с фотографиями мужчин и один — женщин. Прикинув сразу, на сколько может растянуться разглядывание их всех, я встаю, потягиваюсь, осматриваю пустой кабинет — Л.П. Чуйкова вышла — и тоже выхожу в длинный коридор. Я иду и принюхиваюсь. Я иду на запах кофе. За дверью с надписью “Канцелярия” — никого, а на подносе — шесть чашек с растворимым кофе, только что залитым кипятком — вон, чайник еще парит. Подойдя поближе, я некоторое время читаю имена на чашках. “Коля” есть, “Вовочка”, “Надюха”, “Любушка”, “Марина” и даже “Кука” есть! “Инги” нет. Тогда возьму “Куку”, она красненькая, и рядом с надписью еще присутствует ромашка.

Недалеко за дверью раздаются взрывы хохота, а на столе рядом с телефоном стоит разрезанный торт. Сладкого мне не хочется, я просто ухожу с чашкой к альбомам.

Итак. Имен нет, под фотографиями — номера. Номер 48/33 очень похож на моего одноклассника, но на снимке в профиль у этого человека обнаруживается длинное острое ухо. Не помню такого уха, а такое трудно прятать, чтобы не получить пожизненную кличку.

Женщин я оставила напоследок. Разглядывая фотографии, мысленно поделила их на воинов и хранительниц очага. Вконец одурев от напряжения, достала из сумочки зеркальце и уставилась в свое лицо, стараясь представить, что меня снимают при задержании. Ладно, можно даже не делать испуганный или унылый взгляд. Видок у меня еще тот, лицо, можно сказать, просится в этот альбом.

В приоткрывшуюся дверь заглянула Л.П. Чуйкова, поинтересовалась, как идет просмотр, и попросила, если чего найду и если не найду, пройти в комнату четырнадцать вместе с альбомами.

Допиваю кофе, забираю альбомы, иду в комнату четырнадцать. А там четыре стола с компьютерами, и за каждым — по сотруднику. Выбираю лицо помоложе, кладу рядом с клавиатурой альбомы.

— Кто послал? — не посмотрев на меня, спрашивает худой белобрысый парень, неуверенно тыча указательными пальцами в клавиши.

— Чуйкова Л.П.

— Нашли кого-нибудь?

— Нет.

— Понятно. Идите к женщине у окна, она вас посадит за компьютер, и вы посмотрите архивы по международному поиску.

— Размечтался! — заявляет женщина у окна. — Я могу оформить, если она кого узнала. А архивы листать не буду, у меня три отчета висят и сводка за неделю.

Белобрысый задумывается, в забывчивости поднимает на меня глаз и озадаченно разглядывает синяк на скуле.

— Нападение? — интересуется он.

— Оборона.

— И кто? Мужчина, женщина?