Нина Васина: Женщина— апельсин

Ева Николаевна пришла на стрельбище простуженная. Опоздала буквально на минуту, и майор Николаев забрал ее любимые заглушки. Она погрозила кулаком ему в спину. Примеряя неудобные наушники, выслушивала насмешки коллег. Приметила новенького опера. Он стеснялся разглядывать ее в упор, прятал глаза.

— Евуся, покажи класс!

— Она теперь по другой специальности, по интимной части!

— А ты, к примеру, даже если очень захочешь, арестанта не шлепнешь, вот тебе и пример женского права!

— А если я стану ну о-о-ч-ч-ень симпатичный?!

Они злословили по поводу происшествия на прошлой неделе. На Еву Николаевну напал прямо в комнате для допроса рецидивист и убийца Левша, статья ему шла лет на десять. А юбка была у Евы Николаевны сантиметров на десять короче положенного. Демонстрируя подследственному отпечатки его пальцев, отвратительно плохо сфотографированные, Ева подпустила его близко к столу. Левша ногой опрокинул ее стул, Ева Николаевна приложилась головой об пол. Руки у Левши были в наручниках, но он мигом сел сверху ей на живот, разодрал ворот рубашки и больно схватил обе груди руками. Плохо видя сквозь пелену боли в затылке, Ева отметила профессионализм его хватки: ногами Левша крепко захватил ее руки. Убедившись, что Левша не хочет ее убить, Ева сконцентрировалась, сцепив зубы, крутанулась под ним, выхватила пистолет и всадила в упавшего Левшу пулю из табельного оружия. Когда дверь распахнулась, она сидела на полу, закрыв голову руками. Ее отвели в комнату отдыха — есть в тюрьме и такая, все были так любезны, еще полчаса спустя приходили друг за другом пособолезновать и успокоить. Считай, что весь персонал посочувствовал. И только выпив чаю, Ева вдруг поняла, что так и просидела с разодранной на груди блузкой.

С тех пор она постоянно натыкалась на насмешки, хотя все в управлении поздравляли ее с таким удачным завершением дела Левши. Очень трудно ловился. Удивительно легко получал незначительные сроки.

Сейчас Ева с удовольствием слушала высказывания в адрес своей меткости.

— Евуся, ты сегодня больше семерки не выбьешь, нет. — Это Николаев снял ее заглушки и подмигнул остальным, подзадоривая.

Ева выложила восемь выстрелов один в один на семерке. В основном все уже привыкли, только новый опер открыл рот и уставился на единственную разодранную дырочку.

— Так не интересно, все ей: и Левшу она приложила, и стреляет лучше всех, и летом ей не жарко…

— А ты подрежь свои брюки повыше, не будешь жаловаться.

— Я бы и подрезал, будь у меня такие ножки.

— Ну, будь у тебя такие ножки, ты бы и Левшу приложил.

— И еще третий на восемьдесят один.

— Да, и третий на восемьдесят один.

Ева только вздохнула. Она не надела бюстгальтер, и это было видно с десяти шагов.

Отстрелявшись, Ева зашла в кабинет за папками с делами и, стуча каблучками, так прошла мимо дежурного и двух офицеров, что сама себе понравилась.

К заместителю прокурора была очередь, но, провожая нужного посетителя, Хорватый заметил ее и приглашающе кивнул головой.

— Цветете, Ева Николаевна? Мне тут психолога прислали в управление, у вас случайно нет душевного кризиса?

— Нет. — Ева улыбалась.

— Может, у вас раздвоение личности?

— Никак нет. Я натура цельная.

— А как у вас с личной жизнью, позвольте спросить, — без проблем?

— А я девушка, нет личной жизни — нет и проблем.

Хорватый смущенно замолчал.

— Еще вопросы будут? Разрешите идти?

— Дела готовы… Что ж, идите, конечно. Да, чуть не забыл, вы у меня дело Прохора вели, ну, разбойное нападение, помните?

— Так точно, вела.

— У вас сегодня допрос.

— Я допрошу его как свидетеля, у него ведь уже срок. Такой ужасный срок — год исправительных работ. Может, вы помните, статья ему светила лет на десять? Вся моя работа насмарку!

— Так вот что я хотел сказать. — Хорватый словно не заметил ее возмущения. — Если вам не нужен психолог… да, если у вас после происшествия с Левшой все в порядке, вы уж побеспокойтесь о своей безопасности. И безопасности подследственного, — вдруг добавил он.

— Я постараюсь.

Ева вышла из кабинета Хорватого с испорченным настроением.

В четыре часа дня Ева приехала в Лефортово, прошла пропускники. Охранник придирчиво осмотрел ее сумку и папку с бумагами.