Нина Васина - Женщина— апельсин

— Еще один укол, — прошептала она в близкое темное лицо с пористой кожей, — я сама себя убью!

Турок неуверенно улыбался, отдирая ее руку.

— А больше и не потребуется, сейчас отплываем, Наташка! — Веселый и молодой женский голос удивил Еву. Она быстро повернула на него голову:

— Я не Наташка.

— Мы тут все Наташки, так что — с отплытием тебя.

В трюме, кроме нее, были еще четыре девушки. Ухоженная и очень худая брюнетка с капризным, опущенным уголками ртом и огромными светло-серыми глазами. Веселая с пышными формами хохлушечка, это она приветствовала Еву. Еще две девушки сидели, прижавшись друг к другу и настороженно следя за происходящим раскосыми глазами на круглых скуластых лицах.

— Чукчи! — весело сообщила хохлушка, заметив интерес Евы. — Умереть — не встать! Через всю страну везут двух чукчей, ты только представь себе турка, которому они понадобились?!

Худая брюнетка брезгливо дернула плечиком и закурила длинную тонкую сигарету.

Ева пробежала языком по воспаленным губам.

— Проблемная? — спросила вдруг брюнетка низким красивым голосом. Ева смотрела не понимая.

— Ну, тебя притащили на руках, орешь, грозишься и боишься уколов.

— А вы что, сами сюда пришли?

— Мы с Маринкой — да. — Она кивнула на хохлушку. — Решили подзаработать, надоело по кабакам выступать. А этих первобытных, похоже, силой привезли. Но на руках не несли. Ты откуда?

— Я? Из Москвы.

— Работать едешь? — Маринка подошла поближе и села возле койки Евы. На виске у нее была татуировка — маленькая рыбка. Вдоль рыбки пульсировала тонкая синяя жилка.

— Я сейчас потеряю сознание, — предупредила Ева, закрывая глаза.

— Счастливая, — заметила флегматично брюнетка с сигаретой. — На халяву ширяется.

— Может, позвать кого? — неуверенно спросила Маринка.

— Ага. Дяденьку добренького позови. Он поможет.

Ночью Маринка не выдержала, прислушалась к Еве и испугалась смерти.

— Эй! — кричала она, стуча кулаками в дверь. — Откройте, она умирает, вынесите ее, люди добрые! На воздух ее, под небо, помо-жи-и-те!

Ева услышала странные запахи, холодный и мокрый ветер сдул с лица волосы, она открыла глаза, и все звезды уставились на нее. Ева вскрикнула, таращась в черное небо, пробитое пулями всех умерших на свете от пуль. Там, за этим огромным пробитым пологом, светилась другая жизнь, там было ярко и тепло, сквозь тонкие отверстия этот свет звал к себе. Ева подняла руку вверх, чтобы хоть приблизительно нащупать это странное расстояние до покоя. Турок, стоящий рядом, взял ее руку в свою и запрятал под шубу. Он оцарапал ее грубой и шероховатой ладонью. Ева дернулась от этого прикосновения и не стала умирать.