Алекс Бэлл - Белый Слон

Иванна перевела взгляд с Антона на Людмилу.

Прежде приятное лицо молодой женщины теперь стало припухшим и красным, конечности посинели, а глаза были открыты неестественно широко, словно вот-вот выпадут из орбит.

Погремков рассматривал зрачки.

— Н-да… — пробормотал он, поднимаясь с колен и стягивая перчатки. — Интересный случай.

— Миша, что нашел? — спросил Елин. Он еще до приезда Погремкова догадался, что Милу отравили, или вкололи ей что-то психотропное — по двум отверстиям на локтевом сгибе. Но это было только предположение.

— Убитая скорее всего была отравлена белладонной — зрачки сильно расширены, кожа лица гиперемирована… Но сейчас есть гораздо более действенные яды, не оставляющие столь явных признаков. Да хотя бы мышьяк, цианид, диметил ртуть наконец… А это и вкололи непрофессионально, со второго раза. Дырки-то две, — Погремков указал на локоть погибшей.

— Сомневаюсь, что Крымов так хорошо разбирается в ядах, — покачал головой Елин. — Что еще?

— В легких убитой нет воды, она даже волос не замочила. Пакет был завязан туго, убийца хорошо постарался.

— А что с температурой тела?

— А что с температурой? — переспросил судмедэксперт. — Нормальная температура, комнатная…

— Тьфу ты, — выругался Елин. — Отставить шуточки. Отчего ноги-то у нее синие, как обмороженные?

— Здрасьте приехали! — взмахнул руками Погремков. — Так у нее гипоксемия, она же в первую очередь задохнулась, сознание потеряла, а уж потом отравилась. Яд успел разнестись по организму, отсюда и внешние признаки отравления. А из-за недостатка кислорода конечности приобрели приятный голубой оттенок, как видите… да-с, — судмедэксперт слегка замялся после неудочной попытки пошутить. — Хотя, точнее скажу после вскрытия.

— Мила моя… Милочка… — не переставая бормотал Антон. Он продолжал качаться и постепенно повышал голос. — Любимая моя… как же это?

— Антон Владимирович, — Елин подошел к Крымову. — Мне нужно задать вам пару вопросов. Вы меня слышите?

Мужчина перестал качаться и посмотрел на следователя.

— Я не убивал ее. Не убивал, слышите! — он вдруг вскочил и удивленно, как-то по-детски растерянно посмотрел на тело. — Не убивал… это… это несчастный случай!

— Успокойтесь, господин Крымов. Если вы невиновны, вам нечего бояться, — спокойно сказал Елин. — Повторите еще раз, что произошло.

— Я же уже говорил! — Антон почти сорвался на крик. — Я же говорил…. Мы плыли в лодке, потом Миле стало плохо, и я принялся искать в корзине лекарство от головной боли. Потом… потом я услышал всплеск, оглянулся, но ее не было рядом. Ее не было в лодке, а на берегу послышались крики. Я перепугался. Думал, она потеряла сознание и упала в воду. Но я… я не умею плавать. Не умею! И никогда не умел! Я стал править к берегу, звать на помощь. Там меня скрутил какой-то парень, собрались прохожие… Потом приехала полиция и меня стали обвинять в убийстве… А потом… потом нашли тело моей жены… Вы же знаете, зачем вы меня мучаете?!

Антон рассказывал сбивчиво, иногда срываясь на крик, а иногда переходя на шепот. Руки его дрожали, губы побелели, а глаза не могли оторваться от тела покойной. Он никак не мог поверить что это посиневшее отекшее тело принадлежит его жене. Милочке, прелестной и всеми любимой Милочке.

Но неожиданно поток выкриков прервался, мужчина замер, схватил голову руками, словно его мучила адская боль, и сел на землю. Губы, как и раньше, продолжили бормотать невнятные слова, и Михаилу Афанасьевичу пришлось наклониться, чтобы расслышать их.

— Она… она должна была быть последней… Она должна была быть последней… должна… цепи… это… яма… она была последней…

— Занятно… — пробормотал Елин, разгибаясь. Его лицо оставалось непроницаемым.

И только Иванна, наблюдавшая за происходящим со стороны, заметила, как напряглись пальцы, сцепленные в замок вместе с трубкой, из которой просыпался табак.

Она сделала заметку, но спрашивать не стала. Ей и так все известно. Слух никогда не подводил — она еще раньше расслышала, что именно бормочет Антон. И это приводило ее в замешательство.

С тех пор, как Иванна приехала в город N, здесь не прекращались странные смерти. Не убийства — потому что улик не было. Не самоубийства — потому что ни у одного из погибших не было мотива убивать себя. Не несчастные случаи — потому что столько совершенно нелепых несчастных случаев подряд быть не может. Мыслимо ли, чтобы жена перепутала фен с травматическим пистолетом, который муж по ошибке положил не в тот ящик?