Патриция Вентворт - Дело закрыто

Хилари задумалась.

— Ну, часов у меня, правда, не было, да и много ли от них толку в таком тумане, но чай в Ледстоу я пила где-то в половине пятого, во всяком случае, было еще светло, насколько это вообще возможно в ноябре и при таком тумане. Пробыла я там около получаса, значит, на Мерсера наткнулась около пяти. Дальше, конечно, сложнее. Не знаю, сколько я ехала. Мне показалось, целую вечность, потому что поминутно приходилось слезать с велосипеда и идти рядом — туман был просто ужасный. В общем, точно не скажу, но, когда меня сбили, должно было быть что-то около половины шестого.

— Объясни мне в таком случае, каким образом это мог быть Берти Эвертон, если в пять он звонил Марион из Лондона?

Хилари наморщила нос.

— Если.

— Марион говорит, было ровно пять.

Марион кивнула:

— Я слышала, как пробили часы.

— Я и не сомневаюсь, что он звонил именно в пять, — возразила Хилари. — Так и было задумано. Это же часть алиби. Он прекрасно знал, что Марион не позволит прийти к ней на работу. Он мог спокойно звонить из Ледстоу — и Марион ни на секунду не усомнилась бы, что он сидит в своей лондонской квартире. Все преступники так поступают, если им нужно алиби. Я бы и сама так сделала.

— Ну, а если бы Марион ответила: «Хорошо, жду»?

— Не ответила бы. Она никому не разрешает приходить к ней на работу. Ее могут запросто за это уволить. И Берти этим воспользовался.

— Ну, хорошо, — нетерпеливо сказала Марион. — И что, по-твоему, было дальше?

— Думаю, он подобрал в гостинице Мерсера и после того, как они попробовали со мной разделаться и у них это не получилось, гнал как сумасшедший, чтобы успеть в Лондон и завершить свое алиби. Мерсера он, скорее всего, высадил в Ледлингтоне, а сам либо успел каким-то чудом на поезд, либо так и гнал до самого Лондона. Я смотрела в справочнике, пока ждала Генри. Там есть поезд на пять сорок. Он идет без остановок и в семь уже прибывает в Лондон — к началу вечерних спектаклей. Берти вполне на него успевал, и это, кстати, объясняет, почему они так быстро прекратили меня искать. Раз я осталась жива, ему позарез нужно было алиби. Только я не думаю, чтобы он ехал поездом, потому что тогда ему пришлось бы оставить машину в Ледлингтоне, а кто-нибудь наверняка потом вспомнил бы, что ее там видел.

— За полтора часа добраться до Лондона? При таком-то тумане? — протянул Генри. — Что-то мне с трудом в это верится.

Хилари откинула со лба волосы.

— Просто ты никогда еще не пытался кого-то убить и тебе не нужно было срочно добывать себе алиби. Иначе ты бы не задумываясь тут же установил парочку мировых рекордов. И потом, ты же знаешь, что в тумане все теряют ощущение реальности и гонят как сумасшедшие, нужно им алиби или нет.

— Когда я вернулась, — заговорила Марион, — было наверное, минут десять восьмого. Миссис Лестрендж и леди Доллинг ушли только в шесть двадцать. Потом еще нужно было развесить платья, да и Гарриет вдруг приспичило рассказать мне о помолвке ее брата. И конечно, туман. До дому мне идти минимум полчаса. — Она повернулась к Генри: — Во сколько ты мне звонил?

— Чуть позже половины восьмого. Как раз перед отходом поезда.

— Вот! — воскликнула Хилари. — У него была уйма времени. Я же вам говорила! Думаю, — она выпрямилась и сцепила руки на коленях, — нужно нанять какого-нибудь Детектива, чтобы он занялся и вторым его алиби. Я просто уверена, что его он тоже подделал. Хороший детектив быстро все выяснит. Марион…

— Нет, — сказала Марион.

Хилари вскочила на ноги и, подбежав к ней, схватила за руку.

— Дорогая, не говори так. Не отказывайся! Это никому не причинит вреда. Это не повредит Джефу. Я знаю, как больно тебе ворошить все это заново. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, но разреши Генри взять материалы дела и с кем-нибудь посоветоваться. Джеф этого не делал. Его очень ловко подставили, но он этого не делал! Я знаю, что не делал.

Марион оттолкнула ее, поднялась и, не глядя на Хилари, молча вышла. Дверь за нею закрылась. Они услышали, как хлопнула дверь ее спальни.

Хилари подбежала к сундуку, откинула крышку и, вытащив папку с материалами дела, сунула ее Генри.

— Вот! Бери и уходи. Скорее, пока не вернулась Марион.

Когда Хилари проснулась, было темно. Она стремительно вынырнула на поверхность черной дремотной толщи, где не было сновидений, и лежала теперь с широко открытыми глазами, немного испуганная, вдыхая туманный холодный воздух, льющийся в открытое окно. Занавески были раздвинуты, но в комнату не проникало ни капли света. За окном стояла глухая ночь, а значит, Хилари проспала совсем мало, потому что легла она гораздо позже двенадцати.