Патриция Вентворт - Тихий пруд

Рутерфорд было бы слишком длинно. А потом, когда она купила этот дом, все сошлось прямо одно к одному: Форды из Форд-хауса! — девушка рассмеялась низким смехом. — А Джеффри с Эдной решили не отставать, так что мы все теперь Форды! Вы уже видели Адриану?

— Нет.

Мириэл снова рассмеялась.

— Месяц назад вы вполне могли бы ее ни разу не увидеть, прожив тут две недели. Она стала такой с самой весны, после того как упала. Перестала выходить из своих комнат и общалась только с теми, кого хотела видеть. Но в последние дни сильно изменилась: съездила в город к врачу и вернулась, накупив кучу новых нарядов и всего, что нужно, чтобы устраивать приемы. Она снова стала спускаться вниз к обеду да еще сидит там и отпускает колкости. Но сейчас, думаю, она у себя наверху — возможно, оттого, что вы приехали. Она вообще не любит чужих. Вы вообще-то нервный человек?

— По-моему, нет.

Мириэл внимательно оглядела Дженет.

— Нет — у вас маловато темперамента. На Адриану вы не произведете впечатления. Знаете, ведь и любовь и ненависть бывает только между людьми темпераментными, — Мириэл пожала худенькими плечами, — и не важно, что именно: важна сила чувства! Тот, у кого их нет, все равно что мертв. Скажете, я говорю чепуху….

— Пожалуй, — ровным тоном ответила Дженет и спокойно пошла через холл.

Обед был прекрасно приготовлен и подавался в лучших традициях — Симмонс оказался очень хорошим дворецким.

Он знал свое дело и, в меру своих собственных скромных сил, устроил неплохое представление с одной лишь Джоан Катл на подхвате.

Джеффри Форд появился, когда уже подали суп — симпатичный, немного потрепанный блондин, и оценивающим взглядом знатока принялся разглядывать Дженет.

В его глазах мелькнул интерес, но, не получив отклика, немедленно погас. Он любил женщин, отвечавших взглядом на взгляд, но здесь не было ответной искры, ни малейшего намека — даже поднятых и опущенных ресниц.

А заговорив с Дженет, он удостоился лишь спокойного взгляда и учтивого ответа и подумал, что даже ревнивая Эдна не нашла бы к чему придраться в поведении мисс Дженет Джонстон. Оставалось лишь мысленно пожать плечами.

Когда обед закончился, Джеффри скрылся в курительной комнате, а Дженет пришлось выдержать двухчасовой разговор с Эдной под аккомпанемент джаза — это Мириэл включила радио. Как только одна музыкальная программа заканчивалась, девушка принималась крутить ручки приемника и обшаривать всю Европу в поисках следующей. Пульсирующие ритмы джазовых композиций то пробивались слабым шепотом, заглушенные передачами других станций, а то обретали ревущую мощь, перекрыть которую мог только пронзительный свист гетеродина. Но и под визг, и под шепот, и под рев Эдна все также вставляла и вытаскивала вышивальную иглу, рассуждая о том, как скучна жизнь в деревне, как трудно раздобыть хорошую прислугу и сохранить ее, и на прочие близкие темы. И ей, безусловно, было что сказать о воспитании Стеллы.

— Она уже большая, зачем ей няня? Да и няня эта неуживчивая попалась — няньки все с гонором. Она терпеть не может Симмонсов, и они ее — тоже. Я все время боюсь, что они разругаются, а если Симмонсы уйдут, я просто не знаю, что делать. И еще Джоан. Она хорошая девушка, но няня постоянно к ней придирается. Иногда я думаю, он вообще ни к чему, этот так называемый класс в доме викария. Ну знаете, тот, в который ходит Стелла.

Я полагаю, что Стар говорила вам о нем. У Лентонов две маленькие дочки и еще туда ходит мальчик, Джеки Трент.

Мамаша совершенно им не занимается — она вдова и особа весьма легкомысленная. Они живут в коттедже напротив церкви. Вместе с Джеки в классе четверо учеников. Родственница миссис Лентон помогает ей по дому и учит детей. Для нормальной работы силенок у нее не хватает, а так для нее удобнее. Но мне иногда кажется, что лучше бы этого класса не было вовсе, потому что тогда Стар пришлось бы что-то решать насчет Стеллы. Ей было бы куда полезней ходить в нормальную школу.

Дженет была просто счастлива, когда пробило десять и Эдна, сложив свое вышивание, заметила, что они рано ложатся. Дженет легла в постель с книжкой и, с часик почитав, заснула и проспала до семи утра.

Первым, что она увидела, открыв глаза, была Стелла в голубой ночной рубашке, вышитой маргаритками, которая сидела, скрестив ноги, в изножии ее постели и не мигая смотрела на Дженет.

— Я хотела, чтобы ты проснулась — все просыпаются, если на них посмотреть. Няня не позволяет мне будить ее — она очень строгая. Она говорила, что присматривала за мальчиком по имени Питер, который чуть свет забирался к ней в кровать и начинал беситься. Она говорила ему не Делать этого, а он все равно безобразничал. И тогда она ушла от него к кому-то другому.