Нэнси Розенберг - Испытание огнем

— Ты и твой брат, — ответил Клем, осуждающе покачав головой, — опозорили весь наш род своей извращенной связью. Вы больше не принадлежите к роду Каталони.

— Если бы я не вышла замуж за Брэда Эмерсона, — продолжила Стелла дрожавшим голосом, — мой брат оказался бы на попечении чужих людей.

— Убирайся отсюда! Это частное владение! — внезапно закричал Клем Каталони. На его лбу проступили капельки пота. — Если ты не сделаешь этого немедленно, я позвоню в полицию и тебя арестуют за незаконное проникновение на эту территорию.

— Что произошло между вами и отцом? — спросила Стелла, угрожающе понизив голос. — Я хорошо помню, что между вами были очень тесные отношения какое-то время. Он всегда восхищался вами и гордился тем, что он ваш брат. Что же случилось потом?

Резкая перемена темы разговора мгновенно успокоила его.

— Твой отец был хорошим человеком, — сказал он, тут же позабыв о своем гневе. — Хотя всю жизнь и оставался несколько простоватым, даже наивным, Он никогда не понимал, что значит добиться успеха в этой стране. Но я знаю одно, — он сделал паузу и прищурился, — Тони не заслужил того, что с ним произошло, — того, что ты с ним сделала. Даже бродячую собаку нельзя сжигать заживо.

— Виктор Пилгрим работает на вас? — резко спросила Стелла, переступая порог. Ей хотелось увидеть гостиную и холл, из которого можно было попасть в столовую и на кухню. Она заметила на стене богатую коллекцию оружия, а рядом — красиво оформленную грамоту общества «Рыцари Колумба». Ей в глаза сразу бросились мощные винтовки и несколько револьверов. — Вы встречаетесь с ним в обществе «Рыцари Колумба»? Я имею в виду Виктора Пилгрима.

— Ах ты проститутка, мать твою… — гневно закричал он. — А ну-ка, уматывай отсюда, пока я не достал свое любимое ружье. Ты нагло вторглась в мой дом, да еще спрашиваешь…

Не успела Стелла сказать хоть что-то еще, как он вытолкал ее за порог и захлопнул дверь. Безобразное поведение дяди даже не возмутило ее. Напротив, она была довольна тем, что нанесла ему визит: теперь она отчетливо осознала, что Виктор Пилгрим и Клем Каталони связаны прочными узами. Разумеется, это еще ни о чем не говорило и не доказывало, что они вступили в преступный сговор, но все же это была зацепка. Теперь она могла продолжить поиски в этом направлении. И действовать следовало как можно быстрее, ведь времени у нее оставалось совсем мало.

Направляясь по бетонной дорожке к машине, Стелла отломила веточку гардении и поднесла ее к лицу. Если главный свидетель обвинения связан с таким влиятельным человеком, как ее дядя, то это означало, что она не может отныне доверять хьюстонской полиции, независимо от того, какие удостоверения они ей покажут или какие обещания дадут. Близость к полицейским кругам превратилась в некое подобие тайного общества, а ее дядя, будучи лидером этой организации, мог обладать весьма значительным влиянием на всех людей, которые когда-либо работали под его началом. То, что он уже вышел в отставку, ровным счетом ничего не значило. Полицейский навсегда остается полицейским. Служебная лояльность среди представителей этой профессии была такой же сильной и прочной, как кровные узы большой семьи.

Приблизившись к машине, Стелла остановилась, повернулась и еще раз окинула взглядом большой дом. В узкой щели между шторами одного из окон она заметила встревоженное лицо тети. Показания этой женщины могли бы стать ее козырной картой, подумала Стелла. Если не удастся установить подробности нападения на Рэндалла из других источников, то можно попробовать поговорить с тетей. Надо же как-то узнать, что Клем Каталони замышляет. Еще секунда — и Стелла увидела, что у окна появился дядя. Он резко оттолкнул жену и наглухо задернул штору. До Стеллы донесся громкий крик Клема. У нее не было никаких сомнений в том, что он полностью подчинил себе жену. Вероятно, тетя Сара слишком запугана, чтобы стать ее союзницей, подумала Стелла. Сильно сжав пальцы, она смяла красивый цветок и бросила его на дорожку. Затем Стелла уселась в машину и мгновенно умчалась прочь от дома Каталони.

Холли сидела в своем офисе, положив ноги на стол. Откусив кусок пиццы, она бросила оставшуюся часть в коробку.

— Какая гадость, — сказала она Карлу Уинтерсу. — Сама удивляюсь, как тебе удалось уговорить меня попробовать эту мерзость.

Детектив развалился на стуле рядом с Холли. По сравнению с кабинетом Фрэнка Майнора офис Холли выглядел довольно неприглядно. Более или менее приличный книжный шкаф, стоявший здесь, она купила на свои собственные деньги. Он был нужен ей для хранения книг по юриспруденции и периодических изданий. А три хромированных стула были приобретены на казенные средства. Стены кабинета украшали не дипломы юридических учебных заведений, а репродукции с картин Сальвадора Дали. Она считала, что ее дипломы не столь престижны, чтобы стоило вывешивать их на всеобщее обозрение. Под стеклом письменного стола красовались многочисленные фотографии десятилетней дочери Холли, позировавшей в разнообразных одеяниях. Уинтерс посмотрел на одну из них и подумал, что дочь больше похожа на отца, чем на мать. У нее были темные волосы, круглое лицо и довольно толстые губы, которые разительно отличались от тонких губ Холли.