Нэнси Розенберг - Испытание огнем

Они увидели, как в следующее мгновение Стелла вытянула руку и с искаженным от боли лицом рванулась вперед, а затем рухнула на помост.

— С тобой все в порядке? — спросила Бренда. — Ты что, споткнулась? — Но Стелла лежала на помосте, не шевелясь, и она поняла, что случилось нечто ужасное. — Черт, — только и сказала Бренда, нажимая на кнопку, отключающую всю систему. — Быстрее, Питер. Должно быть, она лишилась чувств. — Сорвав шлем с наушниками, она выскользнула из стеклянного куба и бросилась вниз по ступенькам. Бренда испугалась, что у Стеллы начался сердечный приступ.

Прежде чем она успела добежать до подруги, Питер Фрезер подхватил Стеллу на руки и понес к стоявшему в углу комнаты дивану.

— Возьмите несколько бумажных полотенец и намочите их, — приказал он одному из технических работников, затем нагнулся и приложил ухо к груди Стеллы.

— Она дышит? — спросила Бренда у Питера. Видно было, что она чрезвычайно напугана происшедшим. — Все это оказалось слишком болезненным для нее. Мне не следовало подвергать ее такому испытанию.

— Она дышит, — ответил Питер. — Хотя сердце ее бьется, как у загнанного животного, мне тем не менее кажется, что все о’кей. Она просто испугалась. Думаю, это всего лишь обморок.

Бренда взяла у техника мокрое полотенце и обтерла лицо Стеллы. Через несколько секунд та открыла глаза и обвела Питера и Бренду тусклым, каким-то отрешенным взглядом.

— Что случилось? — прошептала она.

— Ты потеряла сознание, — сказала Бренда. — Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно, — ответила Стелла, пытаясь сесть. Она подняла глаза на Фрезера. — Должна вам совершенно определенно сказать, что это совсем не похоже на игру. Если ваши друзья полагают, что получат большое удовольствие, попав на этот помост, им следует обратиться к психиатру.

— Не торопись подниматься, — попросила ее подруга. — Отдохни еще несколько минут. Скажи лучше, ты помнишь, что видела, перед тем как у тебя в глазах потемнело?

Стелла лежала на диване, разглядывая потолок, не в силах шевельнуться. Ее грудь тяжело вздымалась. В течение нескольких секунд, которые показались им всем вечностью, она продолжала молчать.

— Да, помню, — наконец произнесла она. — Я видела ад, Бренда. Ты прямиком направила меня туда. И я счастлива, что мне удалось вернуться.

В своем обмороке Стелла полностью винила только себя. Стоило ей перекусить в обеденное время, и ничего подобного бы не произошло. Как только она пришла в себя, Бренда потащила ее в закусочную, расположенную в том же здании, и заставила съесть сандвич, выпить стаканчик содовой.

— Мне, конечно, не следовало проводить с тобой этот эксперимент, не побеседовав предварительно с доктором или психиатром, — сказала Бренда, едва они уселись за стол в углу помещения. — Прости меня, Стелла. Я предполагала, что все это может оказаться для тебя очень болезненным, но, думаю, что не понимала до конца, насколько…

— Все нормально, — перебила ее Стелла, откусив кусочек сандвича и запив его водой.

— Ты слишком мало ешь, — заметила Бренда. — Нельзя держаться только на одном энтузиазме. Когда человек ест — хотя бы время от времени, — он чувствует себя совершенно по-другому.

— Но удивительно, Бренда, — сменила тему Стелла, — я вспомнила гораздо больше, чем надеялась. Конечно же, это было временами ужасно, но зато я смогла ответить на множество вопросов. — Тут Стелла даже рассмеялась с облегчением. — Слава Богу, теперь все это позади. Однако тебе ни за что не удалось бы уговорить меня надеть эти проклятые очки снова. Даю тебе честное слово: больше — никогда.

— Так скажи мне, наконец, что ты узнала? — спросила Бренда, перегнувшись через стол, чтобы оказаться поближе к подруге. — Я чувствую свою вину за то, что пропустила тебя через эту мясорубку. Но ведь я так надеялась, что мы таким образом обнаружим что-нибудь достойное внимания.

— А мы и обнаружили, — произнесла Стелла, отодвигая тарелку. — Как уже говорила, я снова увидела лицо отца. Знаешь, все эти годы я думала, что он продолжал сердиться на меня до самого последнего момента. Но теперь я поняла, что произошло на самом деле. — Ее глаза увлажнились. — Когда все вокруг было охвачено огнем, он пришел, чтобы спасти меня, но Том закрыл дверь моей комнаты изнутри. Тот предмет, который был в руках отца — это топор, с помощью которого он высадил дверь. Так вот, когда он в буквальном смысле слова вломился ко мне, то сразу же меня увидел. И еще, — добавила она, смахивая непрошеную слезу, — он понял, должно быть, как сильно я обожжена. Вот почему на его лице появилось испугавшее меня выражение.