Павел Генералов - Искушения олигархов

Варужан протянул Нюше листок с расчётами, где отдельной строкой значились транспортные расходы. За деталями для Нюшиной иномарки Вартану пришлось ехать в Москву.

— Ничего, если в долларах? — спросила Нюша, в уме пересчитав сумму по курсу.

— Да хоть в фунтах стерлингов, лишь бы не в зайчиках — улыбнулся Вартан. — Тут недавно один чудак пытался в белорусских долларах заплатить, — объяснил он. — Я бы взял, да брат отказался, правда, Варужан?

Вернувшись в Дом творчества, Нюша сразу решила подняться к себе. С этими праздниками, починками и трапезами по расписанию она совсем было забросила свои новые русские сказки. Проходя мимо вахты, она замедлила шаги. Почему–то ей казалось, что сегодня ей придёт весточка от Иванова — Растрелли, мима–клоуна, с которым она познакомилась у Тухачевского. Но вахтёрша вязала носок, не обращая на Нюшу ровно никакого внимания.

Ну, не очень–то и хотелось, — подумала Нюша и, поднявшись в номер, включила ноут–бук. Иван Пушкин — Чей-То — Сын ждал её дальнейших указаний. Она открыла файл «Пушкин» и принялась за вторую часть триптиха–сказки.

«ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МЕРСИ-ТОЛКАЙ

В той же самой стране, которая так далеко, что даже близко, жили–были–поживали, что–то там наживали два брата — Барма и Постник. Точнее — полтора брата. Потому что до пояса Барма и Постник были одним человеком, а дальше — раздваивались. Капитально так, по–взрослому. Сиамские, называется, близнецы.

Хотя, если так уж честно, то какие они близнецы? Нич–чего общего, кроме того, что от пояса и ниже. Барма — тощий длинноволосый субъект с раздражительным нравом, а Постник — добродушный толстячок с головой лысой и твёрдой, как биллиардный шар. Только вот руки у них обоих были одинаковые — золотые. Из–за этого приходилось братьям перчатки на людях носить, дабы в соблазн не вводить. А так как Барма по пьяни часто свои перчатки терял, то изнашивали они в год ни много ни мало, а тыщи полторы перчаток. Самых разных: нитяных, шерстяных, кожаных, резиновых и даже замшевых. Но последние исключительно по праздникам. Эти перчатки им заместо календаря были: раз на руках мягкая замша — значит, сегодня праздник! Такая вот примета. Верная.

Вышли братья на крыльцо — ох, и хороший денёк выдался! Солнце — как полтинник начищенный, в небе — ни облачка. Тишина — хоть уши затыкай. Вдруг — чу! Никак моторы жужжат?

— Несёт кого–то нелёгкая, — проворчал Барма.

— А может — лёгкая, — возразил Постник.

Не успели они доспорить, как возник перед их глазами зелёный, в цвет травки, новенький «мерседес». А за ним, на верёвочке, как шарик воздушный, другой «мерседес». Такой же зелёненький, такой же новёхонький.

— Здорово, братаны! — вылез из головного «мерседеса» Иван Пушкин, а за ним и Пафнутий выпрыгнул, кряхтя и охая. Не кот, не пёс — сплошное недоразумение.

— Угу, — буркнул Барма.

— Здравствуйте, гости дорогие, — расплылся в улыбке Постник. — С чем пожаловали?

— Сочините мне из двух этих машин — одну. И такую, чтобы никто не догнал, — сказал Пушкин и для убедительности почесал пушкой переносицу.

— Особенно — Колян Бессмертный, — подтявкнул Пафнутий, почёсывая бок.

— Сначала блох выведи, — отозвался Барма. А Постник потёр руки в перчатках шёлковых:

— Сочиню–ка я вам, гости бриллиантовые, Мерси — Толкая! Чтобы с каждой стороны — по рулю!

— По рублю, — проворчал Барма, но в голове его уже что–то защёлкало. Любил он решать хитрые задачки не меньше братца своего слабовольного, мягкомозглого, даром, что голова твёрдая, как грецкий орех.

Сказано — сделано. Из двух машин одну сделать всё ж немного проще, чем из одной — две, не так ли? Вот и спорилась работа — любо–дорого. Барма даже материться не успевал. Замелькали руки в перчатках, засверкали огоньки сварочные, загремело железо, затянула унылую песню пила–нержавейка–всё–на–свете–разрезайка. Краской запахло, весёлой, зелёненькой.

Не успел Иван Пушкин досчитать до одиннадцати, как Мерси — Толкай в полном блеске и полной же готовности нетерпеливо бил колёсами, подгоняя хозяина: В путь! В путь! В путь! В какую хошь сторону — в такую и поезжай, а понадобится — сразу меняй курс. Пока супостат разворачиваться будет, Мерси — Толкай уже за мильён километров умчится.

— Классная тачка! — восхитился Пафнутий, выискивая в Мерси — Толкае шрамы боевые. Напрасно ищешь, котопёс! Барма с Постником халтуры не гонят, за базар по полной отвечают, понял, недоразумение?