Анатолий Степанов - Веревка из песка

…Разбросал простынку по кожаному дивану кинул подушки в изголовье, приспособил одеяло и присел поверх него. Посидел, подумал. Встал и вышел из кабинета. У двери Олиной комнаты остановился и подергал дверную ручку. Дверь не открылась, но издала дребезжащий звук.

– Ну что ты нервничаешь? – донеслось из-за двери. – Дверь заперта на ключ. Спи спокойно, дорогой товарищ.

…Закинув руки за голову, он лежал на диване и улыбался.

– Сюжет для небольшого рассказа, – решил Тригорин-Колосов и что-то записал в небольшой книге.

– Все! Все! С десятого раза что-то получилось, – сдержанно похвалил Захар Захарович, выйдя к актерам на площадку. Его окружили Алексей – Треплев, Нина Заречная – Наталья и Тригорин – Дима. – Вот какая заковыка, друзья мои: дикий перекос получается у нас в отношениях Нины с двумя Т. Наталья, не гляди на меня змеиным взором, дело не в тебе. Дело сейчас в фактурах двух мужиков. Воленсноленс для зрителя наша Нина должна влюбиться не в субтильного дергающегося неврастеника Лешу, а в рослого могучего Диму. И внушай этому зрителю, не внушай, что Нина влюбилась в ею самой же выдуманный талант Тригорина, он изначально подсознательно будет считать, что она от некрасивого ушла к красавцу. Конечно, есть простительная условность – вы студенты, вы все одного возраста. Но… Но… Но… – И вдруг Захара осенило: – Димка, а что если ты заикаться будешь?!

– С…с…сюжет для небольшого рас…с…сказа, – попробовал Дима.

– Г…г…где здесь школа для з…з…заик? – вспомнил старый анекдот Леха. – А зачем вам школа? Вы и так хорошо заикаетесь.

– Не к месту, Алексей, – осадил его Захар. – А в общем, подумайте все вместе, и я подумаю. Дима, у меня к тебе разговор.

…Двинулись в любимый свой торец коридора. Там Захар Захарович достал сигарету, щелкнул зажигалкой, затянулся.

– Звонил Гера. Завтра он улетает в Киев. Там срочные Ванькины дела. Хотел бы, если ты, конечно, можешь, чтобы ты заскочил к нему сегодня.

– Нет проблем, – беспечно согласился Дима.

…Контора Геральда Иовича Максимца находилась где-то в замоскворецких переулках. Дима вылез из дыры станции метро «Третьяковская» и по Большой Ордынке двинул к конторе. Он переходил улицу, когда метрах в тридцати от него остановился джип «Лексус». «Лексус» как «лексус», мало ли их бегает по Москве? Но из джипа выпрыгнул человек в верблюжьем рыжем пальто до земли, в касторовой шляпе, в темных драгоценных очках. Дима замер, а человек что-то сказал водителю, и «лексус» уехал. Рыжее пальто зашло в продовольственный магазин. Диме ждать долго не пришлось: человек вышел из магазина и свернул в переулок. Держа дистанцию, Дима последовал за ним.

Человек магнитным ключом открыл входную дверь хорошо отреставрированного старинного доходного дома. И исчез. Дима успел поставить ногу еще до того, как широко распахнутая дверь должна была закрыться. Он подождал недолго, вошел в подъезд и, преодолев прыжком пять ступенек, оказался у лифта.

Рыжего пальто он не увидел. Зато увидел черную куртку. Потеплело, и, видимо, поэтому малый из пальто перелез в куртку.

Но теперь малому, который так ласково называл его брателлой, ни пальто, ни куртка не были нужны: он был мертв. Глаза, которые когда-то угрожали Диме, были бессмысленны и пусты.

Дима не слышал, как подъехал лифт, но услышал, как открываются дверцы. Он поднял глаза. Ухоженная дама с ужасом смотрела то на Диму, то на малого. Отчаянно вскрикнув, она нажала на кнопку, и дверцы спасительно закрылись.

Дима шел по Большой Ордынке, потом по Большой Полянке, неизвестно как выбрался на Якиманку.

Он шел, сам не зная куда.

Полковник Лапин в сопровождении двух молчаливых молодых людей миновал малую толпу старушек и вошел в распахнутую дверь подъезда хорошо отреставрированного старинного доходного дома. У лифта – дым коромыслом: опера с земли, белые халаты, участковый в чумовом столбняке. Санитары уже накрывали тело на носилках. Лапин жестом остановил их и, присев на корточки, глянул в мертвые глаза, на татуированные запястья. Спросил не оборачиваясь:

– Как его, док?

– Переломили шейные позвонки, – ответил один из белых халатов. – Если голой рукой, то действовал мастер. Подробности после вскрытия.

Лапин прикрыл тело и разрешил:

– Что ж, несите. – Проследил за тем, как уносили, и равнодушно поинтересовался у местных оперов: – Здешний, пришлый?

За оперов ответил слегка заторможенный участковый: