Руслан Богомолов - Сотворение Волжской России. Книга 2. Горячее лето 1224 года

Спешившаяся полусотня дербентцев, после первых же стрел, пущенных с того берега, не дожидаясь противника, отступила за завал, и, как только, всадники султана, повернув, наткнулись на это сооружение, в них полетели стрелы и дротики. Пришлось спешиться, и первые воины, человек тридцать, ввязались в сражение за овладение завалом, в то время, как столько же углубились в заросли леса, чтобы обойти завал с тыла. Дербентцы, отбив вторую атаку, не стали дожидаться, когда их возьмут в клещи и бросились бежать за второй поворот зигзага, где их ждали оседланные кони и полтора десятка товарищей. Воины султана, преодолевшие, наконец, завал, бросились было вдогонку, но снова отступили, неся потери под натиском этого небольшого конного отряда прикрытия. Однако, через завал и лес к авангарду султана всё подходили и подходили новые силы, и, оседлавшая уже коней, вся полусотня изрядно израненных и потрепанных дербентцев, бросилась наутёк к Гюльгерычаю.

Только через полчаса, разобрав завал, пять сотен всадников лёгкой рысью направились за ними.

Всё это наблюдал Борискин и докладывал по рации на командный пункт Кузнецову. Ещё один наблюдательный пункт был почти посередине междуречья в трех километрах от Гюльгерычая, на перевале через Самурский хребет или то, что от него осталось здесь, на восточных его отрогах. Пост состоял из трех пограничников, взятых у Кочкина из форта-заставы. Здесь на дороге остановились около двух десятков дербентцев. Остальные, наиболее пострадавшие от боя у Самура, продолжили скачку к своему лагерю.

Через минут сорок показался отряд преследователей. Его командир, увидев небольшую группу спешившихся дербентцев на широкой, шагов двадцать, дороге приказал первой сотне атаковать их. Однако те не стали ждать приближения сорвавшихся в галоп с саблями наголо воинов султана, а, вскочив на коней, бросились спасаться бегством.

Не прошло и четверти часа, как два десятка всадников, несущихся во весь опор, вылетели из лесной дороги на ещё более широкое и гораздо горизонтальнее, чем у Самура, русло Гюльгерычая. За ними, отставая на пятьдесят шагов, с криками на пришпоренных конях, мчалась сотня преследователей. Перелетев поочередно через четыре нешироких рукава-ручья, беглецы скрылись на дороге, ведущей в лес на север. И в это время из леса, навстречу их преследователям с криками «Ялла», высыпали полтыщи дербентцев во главе с Калибом. Ещё несколько сотен их товарищей вышли из леса на западном от дороги склоне, который уже проскочили преследователи, перекрывая этой сотне отступление на правый берег…

Когда авангард султана вышел на простор русла Гюльгерычая, от их товарищей на камнях остались только около семидесяти изрубленных и исколотых тел, остальных захватили в плен. Увидев за этими телами около тысячи всадников, рассыпанных по руслу реки, отряд остановился перед ручьем. Победные крики дербентцев, увидевших новых врагов, несколько стихли, они развернулись лицом к противнику и стали выстраиваться в неровную, но плотную линию. То же, на противоположном берегу делал и вражеский авангард. Это продолжалось минут десять, ни одна из изготовившихся к бою сторон не предпринимала атаку первой. Калиб, который на резвом черном скакуне находился в центре первой шеренги, обернулся и крикнул какую-то команду.

За всем этим внимательно наблюдал Кузнецов, стоя за высоким кустом на правом колене.

– Господин генерал, капитан Борискин докладывает: главные силы султана переходят Самур и. двинулись сюда, – доложил ему радист, сидевший на завалинке сзади.

– Ясно, – повернулся Кузнецов.

Перед ним сидела и стояла группа из восьми человек – радист, медсестра-переводчица Мамедова, прапорщик с двумя солдатами генеральской охраны и трое связных дербентцев с конями под уздцы. Все они с интересом наблюдали в просветах деревьев и кустов за происходящим в русле Гюльгерычая. Генерал раскрыл планшет и, глядя на карту, произнёс:

– Значит, доскакали связные, которых командир авангарда отправил ещё с перевальчика.

Он помолчал, немного прикидывая что-то на карте и, подняв голову, обратился к стоявшему ближе всех всаднику:

– Скачи-ка, джигит, к Калибу и передай, что через час к ним начнут подходить подкрепления. Султан перешел Самур.

Эмка перевела и гази, вскочив в седло, рысью погнал коня к сыну эмира, а Кузнецов снова вернулся к наблюдению за полем боя. Там, в это время на середину ничейной полосы, длиной около ста метров, выскочили редкой цепью человек двадцать пеших дербентцев с пращами и под подбадривающие крики и свист своих конных шеренг стали, прикрываясь легкими деревянными щитами, метать в противника камни. Вздыбленные от боли кони, проклятия пострадавших воинов и стрелы в пращников – таков был ответ противника. Через несколько минут такой дуэли, когда один из камней ударом в голову убил коня Хусейна – командира авангарда, а трое пращников, раненых стрелами отступили к своим, подлетел гонец от султана, который сообщил, что султан выступил и скоро будет здесь. Разъяренный потерей своего коня, пересаживаясь на другого, Хусейн приказал своему гонцу: