Виталий Борисов - Следы прошлого, или Московские тайны

Первая папка была совсем тощей и содержала всего несколько листков с описанием хода дознания по делу об убийстве некоего индуса Раджвахани Рао в Златоустинском переулке, вторая папка была не намного толще первой. Это было описание судебного процесса над двумя бродягами, замешанными в убийстве иностранца – тоже индуса. На обложке папки красовалась надпись – «Дело об убийстве иностранного подданного индейского происхождения – Раджама Сундарама». Обвиняемыми по делу проходили некто Абаз Аскеров и Пахро, его подручный, отказавшийся назвать свою фамилию. На последней странице было начертано: «Обвиняемые осуждены в каторжные работы бессрочно».

Артемьев добросовестно потратил день на изучение всех бумаг, но так и не нашел ничего более стоящего. После сыскного он проехал на Пятницкую в полицейский архив и поинтересовался, что еще брал Скворцов для ознакомления, но оказалось, что он побывал тут всего раз, два месяца назад, и взял только те дела, что уже видел Артемьев. С тем следователь и уехал.

Не получив ответа на второй вопрос, Артемьев оставил выяснение его всецело на попечение сыскного управления, надеясь, что в самом скором времени он разрешится сам собой, по обнаружении преступника.

Время, однако, шло, но никаких обнадеживающих результатов не поступало. Сыскные агенты обшарили всю Москву. Сухаревские, хитровские и прочие осведомители в растерянности разводили руками. Московское дно открещивалось от участия в убийстве Скворцова. Розыск перекинулся постепенно на губернию, но результаты оставались прежними.

Артемьев между тем, не получая обнадеживающих сведений, все больше склонялся к мысли, что убийство Скворцова никак не связано со Стрелецким переулком и является делом случая.

Между тем шум в компетентных кругах по поводу убийства стал постепенно стихать и активность разыскных дел по нему также пошла на убыль по мере того, как в сыскное управление перестали поступать запросы, с ним связанные.

С фактическим прекращением розыска Артемьев все чаще стал переключаться на другую работу, в которой у него не было недостатка, и постепенно происшествие в Стрелецком переулке было забыто.

Так незаметно прошел год и события более значимые оттеснили все прочие на второй план.

Болезнь Государя Императора, омрачившая осень для петербургской публики, не могла не затронуть общества московского. Как и в год катастрофы царского поезда под Харьковом, поползли по Москве слухи о покушении на жизнь августейшей особы, ничем, впрочем, не обоснованные. Слухи эти вызвали к жизни воспоминания об убийстве Александра II и покушении на жизнь Его Высочества Цесаревича Николая Александровича в Японии в 1891 году. Тревожная обстановка поставила на ноги всю полицию. Ждали беспорядков. Дела политические заслонили все прочие.

Подошел к концу август. Артемьев уже два месяца не притрагивался к делу Скворцова и провел несколько менее сложных, но более результативных дел.

В тот момент, когда генерал Сырцов собирался в поездку к дочери, и его планы были столь странным образом нарушены появлением нежданного гостя, следователь заканчивал свое очередное дело об ограблении купца Кононова.

Казалось, преступление в Стрелецком переулке навсегда кануло в Лету, но жизнь часто преподносит самые неожиданные сюрпризы…

Артемьеву такой сюрприз был преподнесен в пятницу 10 сентября 1894 года. Он явился ему в виде нового преступления на территории все того же второго участка Сретенской части. Сведения о нем, не в пример делу Скворцова, очень быстро попали в прессу. Например, в «Современных известиях» появилась заметка следующего содержания:

«Вчера около трех четвертей седьмого утра в Сретенскую полицейскую часть поступило сообщение с Трубной площади от дворника Алексея Скачкова о том, что им во дворе вверенного ему дома отставного надворного советника Стоецкого обнаружено окровавленное тело неизвестного мужчины. Прибывшей на место полицией тело неизвестного было осмотрено и установлено, что он убит прямым выстрелом в сердце примерно за шесть часов до означенного часа. Убитый был найден дворником в десяти саженях от ворот, в тот момент, когда он под утро возвращался к себе в дворницкую из полицейского дома, где провел до этого трое суток под арестом по распоряжению господина московского обер-полицмейстера. Сию немаловажную подробность мы относим всецело тем нашим читателям, что любят строить всевозможные версии, как свидетельство непричастности дворника к убийству.