Виталий Борисов - Следы прошлого, или Московские тайны

– А вот, кстати, вы не читали, ваше превосходительство, в «Современных известиях» об убийстве у нас на Трубной в начале этого месяца?

– На Трубной? А, это о некоем Киселеве? Его застрелили у ворот дома какого-то чиновника.

– Так ведь его не только застрелили, но и удушили.

– Как это – и застрелили, и удушили? – удивленно произнес Ишимов.

– А так. Нашли его в луже крови. Пуля в сердце, а на шее удавка.

– Ну, уж это – совсем непонятно…

– Опять маньяк. Помните, господа, убийство московского городского головы Алексеева в марте? Душевнобольной в здании Думы стрелял, а уж на улице-то…

– Так вот это дело тоже Артемьев ведет. Работы у него теперь по горло. Вот он-то про генерала пропавшего знает точно. Если вас это интересует, господин Гранатов, я бы мог навести справки.

– А сами вы больше ничего не знаете? – Гранатов с какой-то надеждой посмотрел на Добороноки. Тот беспомощно развел руками.

– Эх, Дмитрий Стефанович, – укоризненно покачал головой Петров. – И кто вас за язык тянул. Видели же, что хозяева волнуются.

– Слово не птица…

– А когда был убит этот Скворцов? – Гранатов озабоченно взглянул на Доброноки.

– Уже год назад. Это точно.

– А месяц, месяц не помните?

– Месяц? В начале осени… В сентябре… Точнее не скажу.

Гранатов задумался.

– Понимаете, господа, мне видится здесь нечто странное. В прошлом году они ведь тоже у меня гостили. Сырцовы всегда приезжают в конце августа, а уезжают где-то через месяц, в конце сентября. Это наша семейная традиция. В том году Сидор Терентьевич уехал днями тремя ранее супруги, а вернулся в усадьбу уже после ее приезда.

– Так ты что же, всерьез думаешь, что тот генерал и есть господин Сырцов? – Тиманов уже с интересом взглянул на него.

– Я только пытаюсь сопоставить факты, а они до странного сходятся. Ты не находишь?

– Пожалуй, – он покрутил пальцами.

– Есть и еще одна странность. Я было не придал этому значения ранее, но теперь все выглядит в другом свете. Не далее как третьего дня мой камердинер докладывал о визите каких-то двух незнакомцев. Интересовались господином Сырцовым.

– Вот как? И что же они от него хотели?

– Они узнавали, приехал он или нет. Получив отрицательный ответ – ушли.

– Они так и не назвались? – Петров вопросительно поднял бровь.

– Это-то меня и озаботило более всего. Думаю, не случилось ли в самом деле чего с моим тестем.

– Да, все это очень странно. И что же вы собираетесь предпринять?

– Я решил, завтра же еду в Москву. Как вы сказали, зовут того следователя?

– Артемьев.

– Попробую его навестить. Узнаю фамилию того генерала.

– Я тоже завтра еду обратно в Москву, – Доброноки взглянул на Петрова. – Могу оказать господину Гранатову всяческое содействие.

– Благодарю. Буду весьма признателен.

– Ну что ж, желаю, чтобы все обошлось как нельзя лучше, – Петров обвел взглядом друзей Гранатова. – Нам же, господа, остается только ждать. Надеюсь, вы поставите нас в известность, когда найдется эта таинственная пропажа.

Начальник департамента абсолютно не верил, что генерал Сырцов мог куда-то исчезнуть, и тем более ему представлялось совершенно невероятным упоминание какого-то уголовного дела рядом с именем Сидора Терентьевича.

Однако назавтра выехать в Москву Гранатову не пришлось. Служебные обязательства, принятые ранее, вынудили его отложить поездку, и только к пятнице он, освободившись от неотложных дел, смог наконец выхлопотать отпуск и отправился в путь, движимый нетерпением и беспокойством, так как тесть его за это время в Петербурге так и не появился.

В душу Анастасии Ивановны известие о его поездке вдохнуло заряд надежды и она, вместе с Полиной провожая его с перрона Николаевского вокзала, с благоговением перекрестила не только зятя, но и сам поезд, повезший его в Москву.

По прибытии на место Гранатов первым делом побывал в канцелярии обер-полицмейстера в Гнездниковском переулке, где повидался с Доброноки и узнал от него, что судебный следователь Артемьев в настоящее время находится во втором участке Сретенской части на Рождественском бульваре. Он отправился туда, не теряя времени, только по пути заехал на Сретенку в «Большие Московские» меблированные комнаты, чтобы снять номер и оставить обременявший его багаж.

Чем ближе он приближался к цели своего путешествия, тем большая тревога и нервозность охватывали его.

Наша предыдущая встреча со следователем Артемьевым носила столь мимолетный и сумбурный характер, что не позволила в достаточной мере познакомиться с ним поближе.