Андрей Воронин - Отражение удара

Когда детина с бритым затылком, шагая через две ступеньки, поравнялся с Шинкаревым, тот осторожно тронул его за рукав и вежливо сказал:

- Извините."

- Че те надо, мужик? - грубо спросил детина, полностью подтверждая догадку Сергея Дмитриевича о своей профессиональной принадлежности.

Сергей Дмитриевич рефлекторно вздрогнул, но не отступил.

- Простите, - повторил он, - но мне очень надо знать... Как там? Я имею в виду.., ну, вообще...

- Да пошел ты, - буркнул детина и дернул плечом, высвобождая рукав, но Сергей Дмитриевич вцепился в него, как клещ, игнорируя неодобрительные взгляды соседей по очереди и реальную возможность схлопотать по ушам.

- Очень надо, - настойчиво сказал он и, понизив голос, значительно спросил:

- Понимаете?

- А, - немного смягчаясь, проворчал амбал, - ясно... Мой тебе совет, мужик: не трать ты время на этого клоуна. Свечек понаставил, падла... Иди, говорит, отсюда, тебе не ко мне, тебе в милицию надо... Прямо с порога завернул, блин, а я полдня тут на лестнице промаялся, как последний лох.

- Поделом, - тихо, но очень внятно сказал кто-то из очереди.

Детина яростно обернулся на голос и зашарил по толпе бешеными глазами.

- Расхрабрились, козлы, - процедил он. - Все вы храбрые, когда есть за кого спрятаться. Суки...

Он повернулся и широко зашагал вниз по лестнице.

- Бараны, - бормотал он, - твари позорные, - Представляешь, братан, доверительно обратился он к Сергею Дмитриевичу, который только теперь с некоторым удивлением обнаружил, что уже не стоит в очереди, а торопливо семенит рядом с бритоголовым бандитом, - я двадцать штук должен, завтра последний срок. Не отдам - перо в бок и в дамки... А он, козлина, даже слушать не стал. Очиститься тебе, говорит, сначала надо.

Молись, говорит, в церковь ходи., мудило гороховое.

Выговорившись, он замолчал и перестал замечать Сергея Дмитриевича. Шинкарев остановился на площадке между первым и вторым этажами и обессиленно привалился плечом к округлой трубе мусоропровода, безотчетно шаря по карманам в поисках сигарет, которых там не было и быть не могло. Бритоголовый скрылся внизу, и через мгновение там завизжала ржавая дверная пружина и раздался гулкий удар захлопнувшейся двери. До Сергея Дмитриевича донесся негромкий рокот мотора, взвизгнули покрышки, и наступила тишина, в которой Шинкарев без труда расслышал глухие удары собственного пульса.

Некоторое время он стоял на площадке, вдыхая отвратительную вонь гниющих отходов, сочившуюся из-под крышки мусоропровода, и размышляя, как быть.

Возможно, колдун" завернул его нового знакомого просто из-за его тупой наглой морды и золотой цепи на шее... а что, если нет? Что, если он и вправду видит людей насквозь? Сергей Дмитриевич похолодел. Надо было по-настоящему рехнуться, чтобы прийти сюда! Изрезанные двери и замученный кот - это, конечно, стыдно и вообще нехорошо, а вот поджог - это уже уголовщина, за которую по головке не погладят. Тюрьма или дурдом - выбор невелик, а поможет ли колдун - это, как говорится, бабушка надвое сказала. Как же быть?

Сергей Дмитриевич оторвал плечо от трубы и сделал шаг в сторону лестницы, которая вела наверх. Это был совсем коротенький шаг, а в следующее мгновение Шинкарев развернулся на сто восемьдесят градусов и ринулся вниз, испытывая огромное облегчение пополам с мучительным стыдом

***

- О, - удивленно сказала Алла Петровна, проследив за направлением его взгляда, - Шинкарев, что это с твоими часами?

Сергей Дмитриевич сделал неопределенное движение рукой, словно собираясь спрятать за спину, но вовремя опомнился и взял себя в руки.

- Раскокал, - признался он. - Ухитрился как-то, даже сам не знаю как... Наверное, вчера с пьяных глаз за что-то зацепился.

- Эх, ты, - рассмеялась жена, - коровенок... Ну, ничего. Два переезда, как известно, равны одному пожару, так что мы, можно сказать, дешево отделались.

- Золотые твои слова, - сказал Сергей Дмитриевич, расстегивая ремешок часов и на всякий случай проворачивая заводную головку. Сам не зная зачем, он потянул ее на себя и переставил стрелки на половину одиннадцатого, потом поднес часы к уху и немного послушал.

- Ну что, тикают? - заинтересованно спросила Алла Петровна.

- Труп, - ответил он. - Политический, экономический и механический. В ремонт, что ли, снести?

- Вот еще, - фыркнула Алла Петровна, наливая себе кофе и усаживаясь напротив. - Если два переезда равны одному пожару, то два ремонта равняются одному хорошему удару молотком. Купи себе новые, а эти выбрось.