Валерий Воскобойников - Экстрасенс

И все же до последнего мгновения, даже пока судья не вышла из совещательной комнаты вместе с двумя заседателями и не стала читать приговор, он был уверен, что все разъяснится.

И на вопрос, признает ли он себя виновным, Николай вопреки советам адвоката ответил, что хотя ему, естественно, жалко беднягу, но виновным он себя не считает.

С экрана телевизора вещал профессор психиатрии:

– Все эти магистры белой магии, ясновидящие бабы Ани и ведуньи Юлии в прежние времена проходили по нашему ведомству. Они были, с позволения сказать, «нашими людьми». И если человек слышал потусторонние голоса, гонялся в своей квартире за чертиками или разговаривал «а автобусной остановке с инопланетянами, то к нему немедленно вызывали санитаров, а санитары отвозили к нам. Теперь же нельзя поместить психиатрического больного в клинику без его личного заявления. А много вы видели таких, с позволения сказать, психов, которые приносят к нам подобные заявления?

И потому все они разгуливают на свободе. А бесплатные газеты полны их рекламных объявлений. Истинная наука не имеет ничего общего…

Андрей Бенедиктович Парамонов усмехнулся и выключил телевизор. Пожалуй, пора было предоставить вечный покой этому энергичному борцу за истинную науку. Уже в третьей передаче подряд психиатр особенно поносил среди прочих обманщика и трюкача Парамонова.

Для упокоения врага требовалось немного. Свеча, зеркало и горелая спичка с заостренным концом. Все это перед ним было.

С полчаса Парамонов входил в нужное состояние. Он сидел в комнате с плотно завешенными окнами. Рядом на узком овальном столике горела толстая свеча, укрепленная в старинном бронзовом подсвечнике. Здесь же стояло небольшое зеркало.

Почувствовав внутри себя готовность к работе, Андрей Бенедиктович представил зрительный образ профессора-психиатра и стал вызывать его тонкое эфирное тело.

Оно появилось в зеркале – голубоватое, слегка фосфоресцирующее, полупрозрачное. Лишь в том месте, где у борца за научную истину полагалось быть желудку, виднелось небольшое затемнение – видимо, профессор страдал язвой. Язву эту легко можно было бы и удалить, – Парамонов мог это сделать, но сейчас он желал другого. Когда эфирный двойник врага приобрел более или менее четкие очертания, Андрей Бенедиктович задержал его на несколько мгновений, негромко произнес нужное заклинание и ткнул острой спичкой в то место, где у живого профессора-психиатра должно было биться сердце.

Лишь после этого он разрешил эфирному телу вернуться назад в физическое.

Теперь можно было зажечь свет и погасить свечу. Парамонов знал, что больше по телевизору он профессора не увидит. Никогда. Но и самому ему немедленно требовался отдых. Такая работа отнимала слишком много энергии.

Свои странные способности Андрей Бенедиктович начал применять с раннего детского возраста. Но делал это неосознанно. Если гениальность известного философа Кьеркегора исследователи его жизни объясняли тем, что он был зачат семидесятилетним отцом, у Парамонова это качество должно было проявиться в двойном количестве. Оба его родителя к моменту появления на свет своего чада подходили к возрасту ветхозаветных патриархов. Видимо, Господь долго раздумывал, перед тем как выдать его душе входной билет на этот свет, а когда решился, отцу исполнилось семьдесят два, а его некогда более молодой супружнице – пятьдесят пять. Не будь в ту пору очередного обострения отношений между СССР и Западом, сюжет о чудесном рождении даже без применения кесарева сечения обошел бы все телевизионные каналы мира. А так об этом, как о редкостном казусе, напечатали только в журнале «Акушерство и гинекология».

В пятилетнем возрасте он оказался в деревне, где его воспитанием в летние месяцы согласилась заняться племянница, которая была на двадцать пять лет старше своего малолетнего дяди.

И в первый же день деревенской жизни с Андреем Бенедиктовичем случилось событие, на которое никто не обратил внимания. Он стоял посередине улицы в своей городской одежде, а на него бежал, слегка пошатываясь, страшный мужик – с голубым лицом и топором в руке. Мужик этот после молодецкого запоя впал в белую горячку и в каждом живом существе видел черта. А голубую кожу он приобрел, когда выпил какую-то политуру. Пятилетний Андрей Бенедиктович этого не знал, но испугался сильно. И вдруг в голове своей он ощутил странный гул, а вся улица перед его глазами приобрела особо четкие очертания, так что ему стала видна и понятна жизнь каждой травинки, камушка и насекомого – не то что деревенского пьяницы. В этот миг он представил, как страшный мужик падает лицом в глубокую лужу. Что сразу и произошло.