Валерий Воскобойников - Экстрасенс

– У моих коллег есть к вам свои вопросы, но мы решили их обобщить. Вы ведь были осуждены за убийство?

– Ну не совсем так. Я совсем…

– Ладно-ладно, это мы потом выясним, когда дойдем до деталей, – прервал его майор Творогов. – А сейчас объясните нам, Николай Николаевич, как это все так интересно складывается. – Он потянулся к пачечке и достал оттуда исписанный листок. – Читаю ваши показания.

И он стал читать о том, как гр. Горюнов Н.Н. случайно рассказал незнакомому человеку о своих проблемах, и тот дал телефон гр. Гуляй-Голого. А гр. Гуляй-Голый немедленно принес все деньги, которые он был должен институту.

– Все правильно? Тут ваша подпись стоит?

– Да, моя.

– Конечно, ваша. Чья же может быть еще. Теперь другие показания.

По другим показаниям гр. Горюнов подсадил в принадлежащую ему машину, следующую в аэропорт, совершенно незнакомого человека и в аэропорту высадил его. Человек скрылся в неизвестном направлении.

– Все верно записано?

– Да.

– А теперь переходим к той информации, которую мы сегодня получили. Вчера вечером в Петербурге, в собственной квартире, скончался известный экстрасенс Парамонов. И представляете, какое совпадение: среди людей, зафиксированных на пленочку в час его смерти, были вы. А также тот самый, ну совсем незнакомый вам попутчик. Правда, смешное совпадение? В одной машине на выезде из города через полчаса после гибели известных мурманчан, и снова вместе на одной скамеечке в момент гибели известного человека в Петербурге… А потом и в его подъезд вошли, чтобы удостовериться в смерти. Или не так? Что вы об этом думаете?

– Ничего не думаю, – проговорил Николай Николаевич. – О гибели экстрасенса Парамонова я узнал по телевизору. А того человека, который попросил меня тогда подвезти, вообще больше не видел. Я действительно вчера был в Петербурге и даже сидел на скамейке, а рядом в самом деле тоже кто-то сидел. Но это был совершенно незнакомый человек. – Ему показалось, что сказал он вполне убедительно.

– Ну мастера лапшу навешивать! – не выдержал один из молодых людей. – Думают, тут совсем идиоты работают.

– Подожди, Сань, – просительно приостановил его майор Творогов. – Дай человеку с мыслями собраться. – И он, пригнувшись над столом, потянулся к Николаю. – Может, вам одному остаться, подумать и все на бумаге изложить. Всю правду. Нам ведь больше от вас ничего и не надо…

– Всю правду я уже вам рассказал. Мне больше добавить нечего… Понятия не имею, с кем я вчера сидел и кого подвозил. А ваши фотографии – некачественные, потому что было темно, и что вы там разглядели – это ваши проблемы.

– Да, Горюнов, боюсь, плохи ваши дела. И тянут они на серьезный срок. Тем более учитывая вашу прошлую судимость. Мы-то надеялись на вашу искренность. – Майор Творогов выпрямился и принялся заполнять дальше протокол временного задержания.

И в этот момент у Николая в кармане куртки засигналила трубка.

Он даже вздрогнул от неожиданности, потому что забыл о ней. А когда вытащил, не сразу сообразил, на какую кнопку нажать.

– Николай Николаевич, дорогой, долетел наконец? Я из-за тебя тут еще на день задерживаюсь. Ну что, согласен на мое предложение? Берешь на себя институт?

Звонок застал его настолько врасплох, что Николай захлебнулся воздухом и неожиданно для себя едва не всхлипнул.

– Что молчишь-то? Принимаешь, говорю, институт? Не тяни, времени нет!

– Павел Григорьевич, я тут… в общем, не один, и причем в следственном управлении у майора Творогова.

– Еще что-нибудь набедокурил? – Голос у директора мгновенно переменился.

– Да нет, опять старое.

– А ты пошли их на хер, – весело посоветовал директор. – Так им и скажи. Значит, так, я подтверждаю твое окончательное согласие. Договорились?

И тут Николая озарила мысль: неужели все это нынешнее задержание только из-за того, что он отказывается от директорства? То есть своего рода наезд, чтобы он согласился. А не согласится – наоборот, тюрьма! И тогда получается, что все – и псковские ребята, и директор, и даже Академия наук, не говоря о местных ментах, – включены в единую паутину.

– Договорились, – уныло проговорил он и посмотрел на Творогова.

От своей безумной мысли стало ему даже холодно.

Если правда то, что он сейчас сообразил, интересно, как они начнут теперь действовать? И сумеет ли хоть когда-нибудь он из нее выпутаться? Или выпрыгнуть.

– Вот это добро! Я же говорю, что ты у нас молодец! – повеселел директор и отключился.