Марина Посохова - Петербург – город маленький. Серия «Трианон-мозаика»

© Марина Посохова, 2019

© Маргарита Посохова, 2019

ISBN 978-5-0050-7339-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По весеннему небу легко и неторопливо плыли белые облака. Высокий старик смотрел на них через приоткрытое окно. Молодой человек, сидящий за компьютером, терпеливо ждал. Он привык к тому, что его старый собеседник часто замолкал. Вот и сейчас старик замер у окна, разглядывая старинный собор, туристов с фотоаппаратами на вымощенной камнем площади и облака над высоким куполом церкви. Зазвучал мелодичный перезвон башенных часов, и стало ясно, чего, собственно, старик ждал – вот этого нежного, тающего, безмятежного звука.

Раздался глуховатый, но звучный голос:

– Итак… Ты говоришь, что с тремя ветрами всё ясно… А четвертый?

Молодой человек склонил гладко причесанную голову в знак внимания, но глаз не поднял. Старик сделал несколько шагов к столу, за которым сидел молодой. Наклонившись, посмотрел на монитор компьютера, скептически поморщился.

– Покажи мне на бумаге.

Молодой подал тонкую папку со стандартными белыми листами, почтительно приподнявшись с вращающегося стула. Старик с папкой в руках вернулся к окну, вытянул руку далеко перед собой, пристально вгляделся в текст. Молодой безмолвно наблюдал за ним. Они были похожи друг на друга, оба высокие, широкоплечие, но похожи не как родственники, а как балетные танцоры или спортсмены одного вида спорта. Двигались они оба легко, только легкость эта была разная: молодой экономно – точно перемещался в пространстве, а старик производил впечатление невесомого манекена из металлической сетки, каких некоторое время назад дизайнеры любили выставлять в витринах дорогих магазинов.

Старик пробегал глазами распечатанный текст, слегка щуря светлые, потерявшие прежний цвет глаза. Морщины на его лице привычно собирались и на висках, и по сторонам широкого рта, складывая ироничную, но добродушную усмешку.

– Итак … – повторил он задумчиво. – У четвертого ветра нет ясности давно. Наследование шло не по правилам, последние поколения не имели ни должных связей, ни полной информации. Придется вмешаться. Верно? – Он повернулся в сторону молодого человека.

– По какой схеме прикажете активизировать? – у молодого оказался негромкий голос с четким выговором.

– Мне понравилась та, что была в прошлый раз, с тем, вторым ветром… Давай не станем мудрить, повторим, как тогда, только детали на твое усмотрение. Ты лучше меня в этом разбираешься.

Пальцы молодого человека забегали по клавиатуре, и некоторое время в комнате было тихо, только шуршали от легкого ветра старомодные кружевные гардины и пощелкивали клавиши компьютера. Потом вновь послышался мелодичный перезвон башенных часов, отмеряющих четверти часа.

«Колеса перестали громыхать по булыжной мостовой. Стало тише, и девушка, вжавшаяся в стеганую обивку в углу кареты, услышала другой звук, ритмичный и очень тревожный. Она не сразу поняла, что это стук ее сердца, отдающийся дрожью во всем теле. Пытаясь успокоиться, она поднесла руку к ожерелью на шее, потрогала браслеты на запястьях, потом сцепила холодные пальцы на коленях. Не помогло – колени тоже дрожали. Руки снова потянулись к шее, где в полутьме мягко светились три ряда крупных жемчужин, пересыпанных драгоценными камнями. Пожалуй, с этого ожерелья всё и началось.

Прежнее существование было просто и понятно, может быть, и скучно, но не было в нем ничего опасного. Но за последние месяцы много произошло такого, что изменило немудреную и устоявшуюся жизнь всей семьи. Жили они – батюшка с матушкой да две сестры – в крохотном именьице под Белгородом, невеликая семья да всего три человека дворни. Батюшку, впрочем, видели нечасто, он имел майорский чин, служил в пехотном полку, воевал и при императоре Петре третьем, и при покойной матушке Екатерине, бывал и в Европах, и на турецкой войне. Жалованье имел скудное, а при двух девках на выданье и вовсе недостаточное.

Но никогда на судьбу ни сам не жаловался, ни супруге своей не позволял. Говаривал не раз: «Мой отец и вовсе однодворцем был, а я до майорского чина дослужился, потомственным дворянином стал, брат мой до полковника дорос. Чего же мне Бога гневить?» Что правда, то правда, но иные недоросли дворянские с пеленок такой чин имеют.