Михаил Шторм - Возвращение «Летучего голландца»

– Ты думаешь, что я, – Быков ткнул себя пальцем в грудь, – из-за нее? – Палец указал куда-то через плечо. – Не смеши меня, Саша. У меня совсем другой повод для радости. Помнишь, давным-давно песня такая была? – Слегка фальшивя, он протянул: – «В флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса-а…»

– Нет, – ответил Алекс. – Не слышал эту песню.

– У меня родители часто заводили ее на магнитофоне. – Быков мечтательно улыбнулся. – Лежишь на диване с «Островом сокровищ», а из соседней комнаты раздается: «Капитан, обветренный, как скалы…». Я с детства мечтал о путешествиях, Саша. А тут – «Летучий голландец»! С ума сойти! Конечно, я счастлив.

– И глаза у нее такие красивые, – пробормотал Алекс с отсутствующим видом.

– При чем тут глаза? – занервничал раскрасневшийся Быков.

– Надеюсь, что ни при чем, Дима. Потому что если ты затеешь с нашей спутницей шашни, то дальше вы поплывете вдвоем. Это не потому, что я поборник нравственности. Просто смешивать чувства и профессиональные обязанности еще никому не удавалось. Одно всегда мешает другому, а общий результат получается плачевным.

– За кого ты меня принимаешь?! – округлил глаза Быков.

– Больше мы не будем возвращаться к этой теме, – сказал Алекс. – Но я тебя предупредил.

Дальше они шли молча.

Когда сбывается детская мечта, чувствуешь счастье и необыкновенный подъем. Это как подарок судьбы. Или улыбка Всевышнего. Тебя отметили, услышали и вознаградили. Разве это не волшебство?

Счастливы мы бываем также, когда вырываемся из рамок обыденности. Ощущение свободы пьянит и будоражит. К сожалению, многие забывают об этом, ведя налаженную, спокойную, комфортную жизнь. Люди думают, что дальние поездки сулят им только хлопоты, проблемы с багажом, непредвиденные траты и необходимость преодолевать языковые барьеры. Они не учитывают то буйство впечатлений и эмоций, которое посчастливится испытать путникам. Можно всю жизнь просидеть в четырех стенах, выбираясь лишь на дачный участок или в давно и хорошо знакомый отель. Но не обидно ли, учитывая то, как коротка жизнь и как мало мы успеваем увидеть?

Александр Брин провел в непрерывных разъездах треть сознательной жизни или даже больше. Но он не принадлежал к числу тех прирожденных искателей приключений, каким был Дмитрий Быков, который грезил о путешествиях с тех пор, как прочел романы Луи Буссенара и Майн Рида. Алекс был странником поневоле, если так можно выразиться. Он покинул дом в двадцатилетнем возрасте и больше туда надолго не возвращался. Что делать экстремалу в маленьком скучном городке, название которого никогда не появляется в сводках новостей и определенно не войдет в историю?

Тот давний поход в горы стал определяющим в судьбе Алекса. Они отправились на Кавказ вдесятером, а вернулись втроем. Семерых забрала снежная лавина. Среди них была невеста Алекса, Нилочка Мазуренко. Спасателям стоило больших трудов оттащить несостоявшегося жениха от белого погребального кургана, который он был готов раскапывать руками и даже зубами. Примерно на пятые сутки его немного отпустило, но сердце так и осталось холодным, обмороженным навеки. Уча людей выживать в опасных ситуациях и даже спасая их при случае, Алекс не испытывал к ним настоящей любви и сострадания. Это был его долг, его аскеза. Попытка искупить свою вину за то, что не отговорил Нилу от поездки и оставил ее одну, спустившись на лыжах первым.

Быкову, вероятно, польстило бы, узнай он, что стал первым человеком, вызвавшим у Александра Брина симпатию и что-то похожее на дружеское расположение. Но это было тайной, скрытой в глубине души Алекса. Как и потрясение, которое он испытал при виде Модести Блейс.

Киногерои и персонажи романов часто влюбляются в женщин, напоминающих утраченных ими любимых. Здесь же был прямо противоположный случай. Нилочка была спортивной блондинкой с белозубой улыбкой и постоянно загорелым лицом. Модести отличалась от нее, как ночь отличается от дневного света. Ее красота не предназначалась ни для кого конкретно и излучала холод, столь хорошо распознаваемый обледенелым сердцем Алекса. Может быть, им суждено оттаять вместе?

Мысль об этом была подобна предчувствию весны, которая непременно придет после самой долгой зимы. С той минуты, как Алекс увидел Модести, он чувствовал себя стоящим на пороге каких-то потрясающих перемен. Ощущение усиливалось тем, что впереди их ожидало опасное и, возможно, долгое путешествие, и не где-нибудь, а у побережья Южной Африки, где все будет впервые и вновь, где небо соединяется с землей, где дикие животные гуляют на воле, где сливаются воедино два океана, где до сих пор обитают дикари в набедренных повязках. Время там, как и тысячу лет назад, течет медленно, никуда не торопясь, давая возможность насладиться каждым мгновением.