Array Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая

Никто из присутствующих, кроме Анастасии, Левонидзе и Шиманского, не понимал нашего разговора. Но так оно и лучше. Мне не хотелось, чтобы об этом знал весь свет. Я подумал о том, что Георгий давно работает на Владислава Игоревича; но в происшествии на выставке было несколько побудительных причин. Одна из них — патологическая ненависть Шиманского к Анастасии; другая — желание Левонидзе ввести мою супругу в декомпенсационное психическое состояние, упрятать в больницу, а после попытаться прибрать клинику к своим рукам. Так оно и могло произойти в самое ближайшее время. Если бы Анастасия не «вспомнила», не выздоровела бы.

Левонидзе стал торопливо пробираться к выходу, не решаясь встретиться со мной взглядом.

— Подожди, — сказал я. — Еще не конец. Ты, кажется, искал некие кассеты и дневник, чтобы передать их своему хозяину?

— У меня мало времени, — ответил Георгий, взглянув на часы. — Я должен… уехать. Самолет ждет.

— Никакой самолет тебя не ждет, — усмехнулся я. — Ты больше не нужен господину Шиманскому, разве не понятно? Да и мне тоже. Такие люди выбрасываются без сожаления, как отработанный материал. Как кусок дерьма. В этом я, пожалуй, с Владиславом Игоревичем солидарен. Но и ему не видать этого дневника и кассет. Они отправятся в соответствующие компетентные органы.

— Вот это мы еще поглядим! — буркнул Шиманский.

— О чем вы тут все время толкуете? — подала голос Ахмеджакова. — Снова какая-то непонятная игра?

— Нет, просто перебрасываются бомбами с часовым механизмом, — ответила ей Стахова.

Левонидзе, постояв некоторое время в нерешительности, все же возвратился на прежнее место.

— Продолжайте! — кивнул я Волкову-Сухорукову. Я предполагал, что он должен сейчас сказать, куда повести речь. И не ошибся.

— Возвращаюсь к Бафомету, — в третий раз повторил он. — К этому ужасному и дьявольски изворотливому существу, именем которого… мне пришлось воспользоваться, чтобы проникнуть в вашу клинику.

— Во как! — выдохнул из себя с непонятным восторгом Каллистрат.

— Что же ты, Вася? — с укором спросил Левонидзе, но потом просто махнул рукой, словно все это больше его никак не касалось.

— Да, воспользовался, — подтвердил Волков-Сухоруков, выходя на середину зала; я уступил ему свое центральное место. — Но я мало погрешил против истины. Преступник с такой кличкой в архивах МУРа и ФСБ есть, однако сейчас он скрывается где-то за границей, по нашим ориентировкам, в Штатах. И взрывы конфессионных храмов в Москве были. Лазарчук — выдуман, а голос на аудиокассете — мой собственный, только измененный.

— Я ничего не понимаю! — решительно произнесла поэтесса.

— Тс-с!.. — сказал ей Олжас-Тазмиля и протянул фляжку: — Выпей, голуба. Полегчает.

Зара Магометовна воспользовалась советом, сделала добрый глоток, но даже не поморщилась. Представитель братского казахского народа с уважением посмотрел на нее.

— А что же тогда являлось вашей целью? — спросил я.

— Все, что я сейчас говорил, только прелюдия, — отозвался Волков-Сухоруков. — Главное — впереди. Вы знаете, что год назад мою любимую девочку, дочь, сбил какой-то пьяный негодяй. Следствие было закрыто, хотя имя преступника знали. От меня его долго скрывали. Я вел свое параллельное расследование. И в конце концов вышел на убийцу моей дочери.

Волков-Сухоруков остановился напротив меня. Стал набивать трубку табаком, но пальцы его дрожали. Он был настолько взволнован, что его лицо пошло красными пятнами. По-видимому, давно ждал этой минуты. Представлял ее себе мысленно. В столовой стало совсем тихо.

— Он находится в этом зале, — медленно проговорил бывший следователь ФСБ. — Вначале я хотел отомстить ему точно таким способом. Выяснил — где он обитает. Кто его родные, близкие. И узнал, что у него есть…

Остановить сыщика я не успел: он слишком далеко отошел от меня и приблизился к Анастасии. Затем молниеносно выхватил пистолет и приставил дуло к ее виску.

— Узнал, что у него есть дочь, — закончил Волков-Сухоруков, глядя теперь на господина Шиманского. — Я подумал: а не станет ли ему столь же горько и пусто, когда я на его глазах застрелю ее?

Все произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Сидели как парализованные. Лишь Владислав Игоревич усмехнулся. Охранники двинулись было вперед, но я сделал им знак остановиться.

В горле у меня в этот момент пересохло. Я знал, что в подобном стрессовом состоянии люди не шутят. Действительно способны нажать на курок.