Джеордже Тимку - У каждого — свое алиби

Армашу направился к этажерке с папками, рисунками, книгами и тетрадями, полными набросков. Снял пиджак, закурил и разобрал верхнюю полку. Он осматривал тетрадь за тетрадью, папку за папкой, эскиз за эскизом, листок за листком. Некоторые вещи лежали здесь очень давно. Нет, того, что он искал, не было.

Алек, перешел уже к третьей полке. Он был близок к отчаянию. Одни ранние работы. Что они могли рассказать? Вдруг он вздрогнул…

Среди рисунков, тетрадей и эскизов Алек увидел новую зеленую папку. Скорее она напоминала блокнот. Он снял ее с полки. Перелистал и не смог удержаться, чтобы неожиданно не воскликнуть:

— Ну, это куплено будто на прошлой неделе!

Перед ним замелькали треугольники с неровными контурами, которые едва удерживались, как на подставке, на нижней линии, множество таких треугольников, а среди них прямоугольники, еле заметные, внутри них снова. прямоугольнички, еще меньше. Рисунок казался преднамеренно небрежным, хотя и не лишенным воображения. Линия его словно терялась среди капризных геометрических фигур.

Армашу пытался в этом хаосе ломаных дезориентирующих контуров различить конкретный пейзаж. Неожиданно он заметил, что квадраты вполне правильной формы чаще встречаются среди зубчатых треугольников. И наконец понял, что за значение принадлежит каждой геометрической фигуре.

Армашу перелистал еще несколько страниц… Флореску, оказывается, иногда позволял себе ясность, наглядность изображения, как на уроках рисования. Недаром он был учителем. Поэтому-то Алек и обнаружил на одной из последних страниц горную виллу, выписанную во всех деталях, лишь нюансами отличающуюся от возможного образца. Можно было различить даже оттенки, характерные, для строений, сооружаемых с виртуозной изобретательностью, в горах. Алек перевернул страницу и увидел четкую зарисовку летнего, сада, который словно охраняли несколько елей.

Альбом кончился. Алек пытался что-то вспомнить. Ничего не получалось. Было отчего прийти в ярость. Кто это однажды рассказывал ему об экскурсии?

Он взял папку под мышку и поспешно вышел. Сел в машину и торопливо нажал на акселератор. Алек остановил автомобиль у первого же киоска, где продавались иллюстрированные журналы, и попросил показать ему все открытки, с видами горных курортов, особенно из долины Валя Праховей… Подавая деньги, он подумал, что не всегда следует искать причину событий там, где они произошли.

В машину Армашу возвращался с кипой открыток. Нетерпеливо их просмотрел. Некоторые изображенные на них пейзажи, казалось, напоминали ему то, что он искал, но все-таки это было нечто другое. Удерживая на коленях альбом, раскрытый на странице с рисунком, изображавшим виллу, Алек еще раз перебрал открытки. Нет, открытки с ее изображением не было. Вообще-то и шансов на успех при такой методике поиска было немного. Ему должна была помочь его память. Он же был несколько раз в Синае, Буштени и в Предяле. И сейчас он, напрягая память, попытался сам установить, где находятся вилла из альбома и летний сад на другом рисунке. Не получилось. Оставалось на следующий день прогуляться по этим местам на машине. Шансы были куда больше.

«А пока суд да дело, — думал Алек, — самое лучшее — это навестить Жана Прутяну. Он должен знать, когда сделаны эти рисунки. Всех надо посетить, посмотреть, какое впечатление произвел на них арест семейки Элефтерие. Иногда люди выдают себя одним взглядом, когда узнают о поразительных событиях».

Алек застал художника за работой. Они обменялись теплыми приветствиями, и Армашу попросил извинения за свое позднее вторжение.

— Ну как дела? — спросил художник.

— Мы арестовали обоих Элефтерие, — ответил Алек. — Соседей, проживающих рядом с Андреем. Их отделяла только стена. Жена нравилась Флореску…

Прутяну слушал его, то ли искренне удивляясь, то ли разыгрывая, что он вне себя от неожиданности.

Выслушав Армашу, художник сказал:

— Я полагаю, что вы руководствовались мотивом преступления, в данном случае ревностью. Вы что, всерьез принимаете эту историю или… — Прутяну задумался.

— Или? — переспросил его Алек.

— Или вы хотите провести кого-то?

Армашу невинно улыбнулся.

— Мне нелегко вам сейчас ответить: надувательство это или серьезное подозрение. Думаю, и то и другое. Пока. Завтра, возможно, я вам отвечу иначе. Супруги Элефтерие ввели в заблуждение следственные органы, а ведь речь идет о серьезном преступлении, не о краже чемоданов на Северном вокзале. Они уже подлежат каре за ложные показания. Как бы то ни было, они совершили преступление.