Людмила Бояджиева - Золотая рыбка

— Хочу, — искренне сказала Полина.

— Тогда садись за фортепиано.

— Я не умею.

— Умеешь. Я через пол слышал, что под нашей кухней. Полонез Огинского. И «Колдовское озеро». Это Добрынина.

— Ты же не будешь петь полонез?

— Но про озеро могу. — Он хитро посмотрел на нее. — Мне знающие люди шепнули, что ты — самая красивая девчонка в школе.

Полина опешила и от удивления даже открыла рот.

— Неправда… Ты ещё не был в школе. — От обиды она готова была расплакаться. Парень, о котором она думала уже две недели, смеялся над ней.

— Не обижайся, Буратино. Честно говоря, я ещё не разобрался, что за штука такая — красота. Вот тебе Майкл Джексон нравится? А Мадонна? А Кинчев или Тальков?

— Тальков красивый, а Джексон — игрушечный автомат.

— А Лизу Харрисон видела? Англичанка, поет блюзы, голос низкий, худенькая, и вот такущие, — он показал руками очки, — печальные глаза. Сразу понятно, что она не какая-нибудь телка… Думаю, тебя лучше звать Ина.

— Сокращенно от женского варианта Буратина? — Прищурмлась она с вызовом.

— Полина — слишком торжественно и без всякой таинственности.

Полина обмела, потеряв дар речи: говорил Вадим исключительно важные для неё вещи и все точно, как по писанному.

В мае они впервые поцеловались под цветущей черемухой у озера. И расстались до сентября — Вадим уехал на каникулы к бабке с дедом в деревню. А Полине пришлось вместе с матерью хоронить бабушку, жившую в Харькове, потом навестить её новый дом в Киеве. А уж остаток лета провести вместе с отцом, затеявшим строительство настоящего дачного дома.

В конце августа, когда Полина и Вадим встретились в своем подъезде, оказалось, что они не просто друзья или слегка симпатизирующие друг другу представители противоположного пола, а настоящие Ромео и Джульетта.

— Я только о тебе и думал, — шептал Вадим, тыкаясь горячими губами в плечи, шею, волосы Полины, — торопливо, мелко, нежно. — Когда сообщили, что там поезд какой-то перевернулся, чуть с ума не сошел. Хотел в Харьков ехать.

— Это не там… Это же… — Полина теряла голову. — Я жутко тебя люблю, Вадечка…

Октябрьская слякотная хмурь окутала городок. Лес за озером потерял праздничную сумасшедшую какую-то яркость, стоял поредевший, облезлый, покорно мокнущий под холодным дождем. Блочные многоэтажки, довольно веселенькие при солнце, приняли выражение угрюмой тоски — нечто грязно-серое, замкнутое в себя, с темными злыми глазами-окнами. Зато внутри, за покрытым слезными каплями окном — благодать. В квартире тихо и тепло. Приятно, укутавшись в мягкое одеяло, прислушиваться к течению посторонней жизни — хлопанью лифта на лестничной клетке, хриплому гавканью Билла на балконе соседей. К отдаленному, неумелому, но такому уютному бренчанью фортепиано за стеной справа. Неинтересная, блеклая, обыденная жизнь обтекает необитаемый остров, на котором, прижавшись друг к другу, затаились двое. Прикасается к таинственной радости и приобретает завораживающий блеск.

Странное ощущение наготы собственного тела, прильнувшего к чужому, которое становится уже не чужим, а главной половиной твоего собственного. И странно, что можно было существовать без этого, не помешавшись от тоски и одиночества.

— Как получим аттестат, сразу поженимся, — серьезно, по-мужски рассудил Вадим, поглаживая лежавшую на его плече Ритину голову. — Почему-то не думал, что я у тебя первый…

— Как?! — оцепенела Полина. — А кто же еще…

— Ты красивая девчонка. И совсем не выпендривалась, не динамила. Прямо так, сразу…

— Что ты говоришь, глупый! Я же люблю тебя! — Полина крепко обняла его, замирая от нежности, слушала как стучит в груди сердце.

— Я тоже. Очень-очень… А все, что у меня было, — так, ерунда, пустяки какие-то. Ты — самая лучшая, необыкновенная.

— Когда мы станем старыми и больными, то часто будем вспоминать этот день.

— Э, Инуша! У нас ещё наслучается столько всего, только держись! Разопрет башку от воспоминаний.

Лавину взаимных чувств молодых удержать было невозможно. Родители проявили понятливость и решили не препятствовать влюбленным, соблюдая, однако, необходимые приличия. Андрей Дмитриевич, пропадавший на работе, быстро догадался, что в квартире обосновались влюбленные.

— Знаю, у вас отношения серьезные, — сказал он дочери. — Только ты не торопись, девочка. Дети, семья, — все будет, но вначале надо себя найти. Мне кажется, идея насчет института электроники и автоматики удачная. Тем более, что учиться вместе с Вадимом тебе будет легче и интересней. А жить вы и в самом деле можете у нас.