Кейт Аткинсон - Поворот к лучшему

— У вас, вижу, закрутилась полицейская антенна. Выключайте.

Она до крови прикусила губу. Джексон заметил, что у нее там шрам или корка. Значит, привычка. Луиза Монро выглядела такой собранной, но самоедство указывало на глубоко запрятанный невроз. Он подумал о змее, которая кусает собственный хвост, пожирая себя. Интересно, что она делала в суде? Спрашивать он не стал.

— Тип, который напал на меня вечером, Теренс Смит — я его называю Хондой, — вчера засветился в дорожной разборке. Вел себя как маньяк, совершенно не думал, что творит. Прямо викинг-берсерк.

— Вы там были? Вы что, профессиональный свидетель, разгуливаете по улицам в поисках преступлений?

— Нет, это мое проклятие.

Она рассмеялась:

— И кто же вас проклял?

— Думаю, я проклял сам себя. — Потому что он явно идиот.

Смех делал ее другим человеком.

— Я видел, как он ударил кого-то бейсбольной битой, а через несколько часов он нападает на меня, угрожает, говорит, чтобы я держал рот на замке. Он знал, как меня зовут. Откуда он мог это узнать?

— Значит, вы были единственным свидетелем того происшествия?

— Нет, — ответил Джексон, — там были десятки свидетелей. Он не видел меня, и у него было куда больше причин искать парня, который его остановил, — какой-то парень швырнул в него портфель. Может быть, он и его «предупредил».

— Или, может быть, он — обычный грабитель, а то, что он вам угрожал, вы просто придумали.

— Придумал?

Луиза слушала его с таким вниманием, он решил, что она ему верит. Джексон внезапно почувствовал себя обманутым.

— Давайте посмотрим, что у нас есть, — сказала она. — Вы говорите, что стали свидетелем дорожной разборки, и заявляете, что предполагаемый зачинщик происшествия впоследствии на вас напал, — хотя сами признали себя виновным в нападении на него , — вы заявляете, что нашли труп, но ваши слова ничем не подтверждаются. Вы — миллионер, но только и делаете, что нарываетесь на неприятности. Согласитесь, Джексон, на бумаге это выглядит паршиво.

Она вдруг назвала его по имени, и это удивило Джексона больше, чем отсылка к его биографии, но, с другой стороны, она ведь не могла не навести справки. Из них двоих глупцом был он — с синяками и обвинительным приговором.

— У вас на губе кровь, — сказал он.

Мартина разбудило рассветное пение птиц, и это показалось ему крайне странным, несмотря на то что его рассудок был еще затуманен сном. Откуда здесь птицы? И точно, вскоре он понял, что то не пернатый хор, а звонок мобильного.

Он пошарил в поисках очков и смахнул телефон на пол. Даже в очках ему казалось, что глаза замазаны вазелином. Когда он наконец добрался до телефона, тот уже перестал чирикать. Мартин всмотрелся в экран: «1 пропущенный вызов». Он открыл список звонков. Ричард Моут. Наверное, недоумевает, куда он запропастился, хотя Моут не из тех, кто станет беспокоиться о других. Скорее, ему нужны деньги или еще что-нибудь.

Он положил телефон на прикроватную тумбочку и уперся взглядом в женщину, привязанную к столбу и объятую пламенем. Разинутый в вопле рот, огонь подбирается к телу. Это была висевшая на стене репродукция гравюры на дереве, подпись гласила: «Старый Эдинбург». Когда осушили Нор-Лох, [63] Решение осушить зловонное искусственное озеро было принято в конце XVIII в., когда начали строить Новый Эдинбург с целью расширить границы города. Завершили осушение Нор-Лоха в 1817 г. чтобы разбить на его месте парк Принсез-стрит-Гарденз, выяснилось, что озеро служило не только хранилищем городских нечистот и отбросов, но и местом упокоения городских ведьм, — руки и ноги у скелетов были связаны крест-накрест, точно у кур, подготовленных для жарки. Эти женщины, те, что утонули, считались оправданными. Мартин никогда этого не понимал — казалось бы, невиновность должна придавать воздушную легкость и удерживать на поверхности, а зло, напротив, тянуть на дно, в склизкий, вонючий ил.

Теперь на том месте, где когда-то сжигали ведьм, был дорогой ресторан, там обедали сливки эдинбургской буржуазии. Вот так устроен мир, все совершенствуется, но не становится лучше.

У Мартина ломило шею, а руки и ноги затекли так, словно их на ночь скрутили в узлы, словно его тоже связали, как курицу. Он был на кровати, хотя не помнил, как ложился рядом с Полом Брэдли. Не помнил, как снимал очки и ботинки. Он с облегчением отметил, что полностью одет. В комнату проник запах жареного бекона, и Мартина затошнило. Он всмотрелся в цифры электронных часов в радиоприемнике у кровати: двенадцать. Неужели он так долго спал? Никаких следов Пола Брэдли — ни сумки, ни куртки, ничего, — как будто его никогда и не было. Он вспомнил про пистолет, и у него екнуло сердце. Он провел ночь в одном номере (в одной постели!) с совершенно незнакомым человеком, у которого был пистолет. С наемным убийцей.