Кейт Аткинсон - Поворот к лучшему

Его нашла горничная, чешка, дипломированный физик из Праги. Ее звали София, и она проводила лето, «надрывая задницу» за гроши. На самом деле они были не горничными, а уборщицами; «горничная» звучало глупо и старомодно. Работодателем была фирма под названием «Услуги»; девушек вооружали швабрами и развозили по адресам в розовом фургоне под присмотром бригадирши, называвшейся «экономкой», — стервозной бабы родом с острова Льюис. [60] Северная часть Гебридского архипелага, расположенного у западного побережья Шотландии. С гонораром агентству и скрытыми бонусами горничная из «Услуг» обходилась клиенту в три раза дороже, чем простая уборщица на пару дней в неделю. В сущности говоря, дома, где они убирались, принадлежали людям, которые были слишком богаты или слишком глупы (или и то и другое), чтобы найти себе прислугу подешевле. Девушкам выдавали маленькие розовые визитки со слоганом «Мы оказали вам Услугу!». Словам «задница», «слоган» (а также многим другим) Софию научил ее шотландский приятель с дипломом маркетолога. Закончив уборку, они оставляли розовую визитку и писали на ней: «Сегодня вашими горничными были Мария и Шерон». Или еще кто. Половина горничных были иностранками, в основном из Восточной Европы. Хваленая экономическая иммиграция по сути представляла собой рабский труд.

Экономка давала им список поручений. В этом списке, заранее оговоренном с хозяином дома, всегда были очевидные вещи — вроде «вымыть раковину в ванной», «пропылесосить ковер на лестнице», «сменить постельное белье». Никто почему-то не писал «убрать кошачью блевотину», «сменить обкончанные простыни», «вытащить волосы из сливного отверстия», хотя именно этим горничные и занимались. Некоторые люди, просто свиньи, уделывали свои красивые дома сверху донизу. Слово «обкончанный» София, разумеется, тоже узнала от своего шотландского приятеля. Лексики от него можно было набраться будь здоров, хотя умом он и не блистал и к тому же трахался бесподобно (его слова). Что еще нужно девушке от иностранного бойфренда?

Обычно экономка доставляла их в розовом фургоне до порога, а что она делала потом — бог ее знает. Но едва ли особо перенапрягалась. София представляла, что та сидит где-нибудь в удобном кресле, ест шоколадное печенье и смотрит «Доброе утро».

В Мёрчистоне у них было три дома, все три рядом, так что, наверное, сработали рекомендации соседей — уж что-что, а убирались горничные из «Услуг» хорошо. В дом с араукарией (очень красивый, София фантазировала, что сама там живет) они ездили каждую неделю. Хозяин почти не показывался — стоило им войти в парадную дверь, он, словно кот, выскальзывал через заднюю. Экономка сказала, что он писатель, так что, мол, не вздумайте трогать никакие бумаги. Это был самый опрятный и чистый дом из всех, где они убирали, все всегда на месте, кровати заправлены, полотенца свернуты, вся еда в холодильнике разложена по аккуратным пластиковым контейнерам «Лейкленд». Можно было сесть на кухне, выпить кофе и почитать газету, и экономка никогда бы не догадалась. Но София так не поступала. Она не была лентяйкой. В этом доме она терла, подметала и пылесосила с особым усердием, потому что чистоплотный писатель этого заслуживал. А теперь еще и потому, что у писателя был гость, настоящая свинья, — он курил, пил и бросал одежду на пол, а когда заставал ее за уборкой, отпускал сальные намеки.

Он предложил денег одной из горничных, грустной румынке, и она пошла с ним наверх («перепихнуться»), а потом он дал ей только половину обещанного и свою фотографию с автографом. Все горничные сошлись во мнении, что он «мудак», — этому слову их научила София, спасибо шотландскому приятелю. Они сказали, что это очень полезное слово. Но та девушка глупо поступила, что пошла с ним. Потом она проплакала несколько дней, роняя слезы на полированные столешницы и вытирая глаза чистыми полотенцами. Она сказала, что была девственницей и что ей нужны деньги. Всем нужны деньги. Многие из девушек находились в стране нелегально, у некоторых отобрали паспорта, некоторые исчезали спустя какое-то время. Секс-трафик. Румынке светила та же дорога, это читалось в ее глазах. Ходили слухи, что с некоторыми девушками из «Услуг» случилось что-то нехорошее, но слухи всегда есть, а с девушками всегда случается что-то нехорошее. Такова жизнь.

Софии нравилось думать, что писатель не нанимал обычную уборщицу не потому, что слишком богат или глуп, а просто потому, что ему нравилась ненавязчивость горничных из «Услуг». В представлении Софии писатели избегали близких отношений с окружающими, чтобы никто не помешал им писать.