Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

По телевизору с адской громкостью шла какая-то викторина, но взгляд отца был направлен не на экран, а на черное стекло перед камином, куда-то в пустоту.

Оливер встал рядом с окном, широко расставив ноги, чтобы папа не заметил, как дрожат его колени. Голос ведущего из колонок плазменного телевизора заглушал шум в его голове.

– Расположите следующие фразы в правильном порядке:

A: Qui tollis peccata mundi.

B: Agnus dei.

C: Dona nobis pacem.

D: Miserere nobis.

Оливер пожалел о том, что в интернате ему пришлось учить латынь. Что-то там про церковь, что-то там про овцу. Какое отношение овцы имеют к церкви? С этим христианским дерьмом он никогда не мог разобраться, да он и в церкви-то ни разу не был. Полицейский с зелеными глазами знал бы ответ. У него в руках были молитвенные четки. И, кажется, никто этого даже не заметил, может быть, даже сам Оливер.

Папа поднялся, его глаза налились кровью. Таким Оливер его еще не видел. Папа ведь никогда не уставал. Он просто не мог устать.

– Оливер, qu’est-ce… Что случилось?

– Мой мобильник… Они его забрали, когда я… ну, ты знаешь. Мне нужен новый мобильник.

Отец пристально уставился на сына, тот не двигался. Теперь только бы не покачнуться, не отвести взгляд, не убежать. Он это заслужил, первый раз в жизни.

– Правильный ответ: « A gnus dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis, dona nobis pacem» . А кто дал правильный ответ? О-о-о-о-х! Никто! – надрывался голос в телевизоре.

И тут он снова вспомнил перевод этой строчки. «Агнец Божий, берущий на Себя грехи мира, помилуй нас». Продолжение молитвы выпало из памяти. Но наверняка это не так уж и важно.

Папа снова плюхнулся на диван.

– Конечно. Купи себе, какой захочешь.

Оливер развернулся и ушел, потом бросился бежать. Телевизор позади него кричал так громко, что Оливер хотел заткнуть уши.

Miserere nobis .

Помилуй нас.

– Еще пива? – Ханнес постучал пальцем по бутылке. – Тебе ведь не придется больше садиться за руль.

Вехтер покачал головой и сложил руки на животе, в котором покоились ореховая запеканка с краснокочанной капустой, клецки и две бутылки пива «Фолльмонд». От этого комиссар сделался сонным. В кафельной печке потрескивали дрова, сверху клубком свернулась кошка. Он ей позавидовал. У них это получилось – не говорить весь вечер о работе. Как будто они ушли в небольшой отпуск.

– Это было хорошо, Йонна, очень вкусно. Что там внутри? Орехи, грибы и…

– Каштаны.

Живые глаза Йонны наблюдали за Вехтером из-за стекол очков. Он снова задался вопросом, что же она о нем думает. Он задавал себе много вопросов о ней.

Девочка просунула голову в комнату, приоткрыв дверь. Наверное, это старшенькая Ханнеса, Лили. Она положила тонкую руку на дверной косяк, лицо из-за косметики казалось маской. Кстати, напрасно она ею злоупотребляет. У Ханнеса растет настоящая красавица.

– Можно мне чипсы?

– Можно мне чипсы что? Рассортировать? – Ханнес даже не взглянул в ее сторону.

– О господи, ну съесть, конечно.

– А ты не хочешь чего-нибудь существенного?

Лили взглянула на остатки запеканки и поморщилась, высунув язык:

– Эту мешанину с капустой? Однозначно нет.

– Да ешь, что хочешь.

Девочка ворвалась в кухню, застучала дверцами шкафов, а потом убежала, захлопнув за собой дверь.

Ханнес и Йонна переглянулись. С верхнего этажа донеслись глухие басы колонок, и кто-то запел: «Ich bin die Stimme aus dem Kissen» [37] Я голос из подушки ( нем. ). Строка из песни группы «Rammstein» . ( Примеч. пер. ) . Ханнес хотел встать, но жена удержала его одним взглядом:

– Оставь ее.

За столом воцарилось молчание, тяжелое и черное, так что Вехтеру пришлось нарушить его:

– Как поживает твоя диссертация, Йонна?

– Ах, сидя с Лоттой, я слишком мало успеваю, – кивнула она в ответ. – У меня проблема: мой научный руководитель хочет уйти на пенсию. Она просто ожидает, когда я закончу свой труд. И паники никакой не было бы, если бы я работала эффективнее.

– Какая у тебя тема, напомни?

– Ну, грубо говоря, влияние биогазовых установок на глобальное потепление. Только в пределах Германии, это как часть мозаики от общего объема. Если бы по крайней мере европейские страны собрали эти цифры, можно было бы уже многого достичь.

– Мне казалось, биогаз – хорошая штука.

Йонна горько усмехнулась:

– Что может быть хорошего в том, что мы сжигаем еду на полях?

Ветер швырнул ком снега в оконное стекло.

– Я пока еще не замечаю потепления климата, – ответил Вехтер.