Николь Нойбауэр - Подвал. В плену

Прокурор Хенке уведомил Баптиста по телефону, подложив им тем самым свинью, теперь им нужно было приспосабливаться.

– Мы не могли бы поговорить с глазу на глаз? – спросил Вехтер.

– Мне нечего скрывать от сына.

– Это не вам выбирать. Где мы можем с вами побеседовать?

Баптист переводил взгляд с сына на адвоката. После секундной паузы он принял решение:

– Господин доктор Ким, пойдемте, пожалуйста, с нами. Оливер, ты помнишь, о чем мы договорились?

Вехтер подал знак Ханнесу, и тот вышел с двумя мужчинами из комнаты. Оливер остался сидеть на диване, он обхватил себя руками, словно прячась от сквозняка, проникавшего сквозь щели в окнах. Мальчик тем временем выключил звук в телевизоре, но не сводил глаз с экрана.

Вехтер сел на кожаный пуфик, надеясь, что под его весом тот не превратится в лепешку. Пуфик возмущенно скрипнул, но устоял. Здесь и сейчас он не мог расспрашивать мальчика ни о чем, это было важно. Эту информацию нельзя будет использовать в суде. Адвокаты Баптиста все равно опротестуют перед судом эти высказывания. Без дипломатии их начальницы они не смогут продвинуться в расследовании этого дела, иначе наткнутся прямо на Целлера.

Но немного болтовни не повредит.

– Как дела?

– Вы уже спрашивали. Все еще хорошо. – Оливер состроил раздраженную мину. – Я не должен с вами говорить.

– Почему это ты не должен со мной говорить?

Оливер неохотно покачал головой:

– Я не хочу давать показания по этому делу.

– Этой фразе тебя научил доктор Ким?

– О господи, этот… – Оливер возвел глаза к потолку и понизил голос: – Я просто не должен этого делать.

– Иначе случится что?

– Не знаю.

Вехтер решил ненадолго оставить Оливера в покое. Если мальчика изобьют за этот разговор, виноват будет именно комиссар.

Оливер накручивал прядь волос на палец, оттягивал, отпускал, а она снова подпрыгивала вверх. При этом он пристально смотрел в глаза Вехтеру. «Я знаю, что это тебя нервирует», – таким было его послание. Для человека, которому следовало молчать, мальчик был на удивление разговорчив. Он доверился Вехтеру лишь чуть-чуть, с небольшим условием. Но этого было достаточно, чтобы заключить соглашение.

– А ты со мной охотно поговорил бы? – спросил комиссар.

– О чем же? Я же ничего не знаю.

– Совсем ничего?

Осторожно. Лед уже начинает трещать. Нужно быть внимательным, чтобы Оливер сейчас не выдал того, что может оказаться очень важным потом. Но мальчик все равно был не из тех, кто способен излить душу незнакомцу.

– Даже если и знаю, мне все равно никто не поверит. Это даже лучше.

Оливер посмотрел вверх, словно отец мог его оттуда услышать, его взгляд прыгал то на Вехтера, то на потолок. Минута прошла в безмолвии.

– С какого момента становятся сумасшедшими?

– Понятия не имею, – ответил Вехтер.

Процессы внутри человеческого тела для него состояли из биения сердца, пищеварения, работы печени, селезенки. Он был опытным мясником, но не знал, что делать с невидимым. Умел обходиться только с тем, что можно положить на весы.

– А почему ты спрашиваешь?

– Есть ли граница? И если ее переступить, то становишься чокнутым? Когда возникает чувство, что все ненастоящее? Или когда появляется громадная дыра в памяти, словно ты умер на один день? Вот так. – Он взглянул на Вехтера невероятно светлыми глазами. – Или когда себя больше не узнаешь в зеркале?

– Не думаю, что ты сошел с ума. Тебе пришлось многое пережить за последние дни, – произнес Вехтер.

«Но что? Кого ты видишь в зеркале, Оливер Паскаль Баптист?» – подумал он.

– Моя мать сошла с ума. Так-то. – Оливер оставил в покое волосы и нетерпеливым движением отбросил их назад. – Она мертва.

– Мне очень жаль.

– С чего бы? Вы ее совсем не знали.

– Тут ты, конечно, прав. – Вехтер осторожно решился сделать следующий шаг на минном поле этого разговора. – Я не думаю, что ты тоже сошел с ума.

– Почему же? Это было бы очень удобно для вас. Вам же нужен убийца, который любит размахивать ножом.

– Если ты так думаешь, – медленно произнес комиссар, – то ты так и не понял, что мы здесь делаем.

– Вы выспрашивали обо мне в школе, шпионили, разве нет?

– Откуда ты знаешь?..

Глупый вопрос. Возможно, об этом знает уже половина всех молодых людей Западной Европы – прочли в «Фейсбуке».

– Мы не выспрашивали и не шпионили. Мы пытались установить факты.

Оливер вздрогнул и уставился на молчаливый экран телевизора.

– Вы же сами в них не верите.