Ларс Кеплер - Соглядатай

В резком свете фотовспышки было видно изрезанное мертвое лицо с широко открытым ртом и сломанной челюстью. Эуген что-то простонал, отшатнулся и опрокинул настольную лампу – коричневая керамическая ножка разлетелась на куски.

Эуген оделся, и Адам вызвал патрульную машину. Оба пошли по гостиничному коридору.

– Господи, какой ужас… не могу прийти в себя. Просто скажите, чем я могу быть полезен, я с удовольствием помогу, для меня это дело чести… но сначала позвоню своему адвокату.

В номере Эуген умылся; его щеки побледнели и теперь лоснились от пота.

– Мне нужно найти Филипа, – сказал Адам.

– Он ни при чем, – отрезал Эуген.

– Филипа нет ни по одному из обычных адресов. Где он?

– Ему нездоровится. – Эуген почесал лоб шляпой. – Не хочу злословить, но именно сейчас я не хочу иметь с Филипом дела. Я уговаривал его обратиться за помощью, но…

– Какого рода помощью? – спросил Адам.

Двери лифта открылись. Пропустив вперед женщину в оранжевом плаще, Адам с Эугеном вошли следом.

– Он ест слишком много соли, – улыбнулся Эуген и покрутил пальцем у виска.

– Он наркоман?

– Да, беда в том, что он увлекается расширителями… Толку от них никакого. Становишься придурком-параноиком, бабах – и слетаешь с катушек, тебе так плохо, что охота умереть.

– Человек может стать агрессивным от расширителей? – спросил Адам, когда они шли к выходу.

– Ты все время трясешься от страха, а в голове – безупречная ясность. Мысли несутся слишком быстро, уснуть невозможно… Когда я видел Филипа в последний раз, он был просто маньяк какой-то, говорил, что он – на тысячах спутниковых фотографий в «Гугле», болтал, что Сатурн пожирал своих детей… Ни секунды не стоял спокойно, все размахивал ножиком, порезал мне руку, кричал, что я должен этому радоваться… и себя он тоже порезал, плечо. Когда он бежал вниз, в метро, за ним осталавась кровавая дорожка.

Они прошли через холл и вышли на Тулегатан – как раз подъехала патрульная машина.

– Сейчас мне просто надо знать, где его найти, – повторил Адам и придержал Эугена.

– Ладно. Пускай я доносчик, но он говорил, что в чулане его не обнаружат.

– В чулане?

– Он арендует подвалы здесь, на Ванадисгатан, – ну знаете, частные склады. Думаю, больше половины здешних чуланов – его.

Двое полицейских в форме подошли, поздоровались с Адамом. Один подвел Эугена к задней дверце машины, другой слушал Адама.

– Отвезите его в тюрьму, в кабинет для допросов, – сказал Адам. – Проследите, чтобы он никому не звонил, мы приедем чуть погодя. Когда явится адвокат, придется выпустить Касселя.

Йона, не обращая внимания на красный свет, свернул налево и помчался по Оденгатан.

Бомжиха, поставив возле себя две нагруженные доверху магазинные тележки, спала, сидя перед входом в «Севен Элевен».

Адам рассказал Йоне, что Филип долгое время принимал слишком много расширителей сознания и, по мнению Эугена, впал в параноидальный психоз.

Эти наркотики уже стали причиной нескольких смертей в Швеции, и вечерние газеты называли их «наркотиками каннибала»: один мужчина, принявший MDPV, попытался отъесть лицо у бездомного.

– Времени в обрез. Полицейские не смогут удерживать Эугена долго, он скоро выйдет и может предупредить Филипа, – закончил Адам, встревоженный.

Йона обогнал такси слева, подрезал машину, пересек по диагонали встречную полосу и погнал автомобиль по Ванадисвэген.

Что-то ударило в брызговик, когда они съехали на тротуар и остановились перед светло-кофейным зданием с красными гаражными воротами.

В Стокгольме есть предприятия, задача которых – обустраивать под частные склады уже имеющиеся подвальные помещения, дабы не менять облик городских улиц. Бесконечные ряды маленьких запертых помещений тянутся под поверхностью земли, словно крипты под соборами.

Йона с Адамом вылезли из машины и подошли к запертому офису, окна которого выходили на небольшую парковку. В темноте за окном угадывались плоские картонные коробки, конторская стойка, а на стене – большой монитор, на который поступало изображение с видеокамер.

– Я хочу увидеть схему расположения кладовок, а также камеры, – объявил Йона.

– Заперто. Придется обращаться к прокурору, – заметил Адам.

Йона кивнул и уперся палкой в бордюр. Каковы ощущения человека, который погружается в воду, проломив лед? Ему становится тепло, когда он начинает замерзать, подумал бывший комиссар, после чего поднял с земли тяжелый бордюрный камень и швырнул его в окно. Раздался звон, грохот, осколки посыпались на землю, а над стойкой замигала красная лампочка.