Владимир Югов - Человек в круге

Железновский нетерпеливо перебил:

— Хватит, подполковник! Слушайте внимательно. Мне нужен аэродром к ночи. Вы поняли?

— Да, я уже это знаю. Мне это уже ясно. И потому понятны строгости.

Железновский смягчился:

— Ну строгости такие… Кровь из носа — чтобы мягкая посадка.

— Но, товарищ майор… Вы знаете, я не успел даже захватить отдельные приборы. У нас кое-какие приборы отсутствуют.

— Так вы что? За приборами собираетесь махнуть? — насупился майор.

— Что вы! Что вы! — испугался Штанько. — Это же… Пройдет вечность!

— Так зачем вы о них говорите? Зачем они вам нужны? Вы что, здесь останетесь навсегда? Нам главное — посадить. И отсюда вывести и довезти.

— Я это так и понял, — почему-то обрадовался Штанько. — Сейчас мы разбились на три группы… Только позвольте спросить… Две группы я отправил на дороги. Но — какие? По каким они поедут?

Железновский окаменел, глаза его побелели:

— Что?! Я не понял? Повторите!

— Но поверьте… Это не праздный вопрос. И я тоже — секретный человек. Я руковожу большим оборонным заводом.

— Вы руководили заводом, — холодно отрезал Железновский. — Сейчас вы руководите строительством аэродрома. И если вы будете руководить так, как теперь, — вам не вернуться на завод. Вы забудете о нем навсегда. И спрашивать о дорогах, по которым поедет прилетевший товарищ, вам никогда больше не придется.

Ловкое доброе лицо подполковника Штанько как-то вытянулось, губы побелели, но голос он не потерял, баритон его заклокотал уверяюще: «Есть, слушаюсь». Но сам Штанько стоял все, не поворачивался.

— Идите, идите! — брезгливо проворчал Железновский, но тут же смягчился: — Палатку, надеюсь, поставили?

Штанько уловил этот смягчающий тон майора и забарабанил:

— Для вас — да. И со всеми удобствами.

— А вода?

— Вода, товарищ майор, даже минеральная. Холо-одная, бестия! Я с ледком вез!

— Это отлично!

— Конечно, товарищ майор, отлично! — Штанько вдруг впервые заулыбался, его лицо стало похоже на наливное яблочко. — И еще кое-что, к воде минеральной!

Железновский молча оглядел его и пошел туда, где, по его представлению, была поставлена палатка. Он через некоторое время оглянулся. Увидев, что я стою на месте, рассердился:

— Пойдем, пойдем… Умоемся, пообедаем…

Я поплелся за ним.

Всех этих людей, усыпавших бэдлэнд (Железновский произносил так: bad lands), как я понял из разговора, мобилизовали четыре часа тому назад, обмундировали уже в военных самолетах, потом посадили в старые вагоны и довезли до маленького городка Н. Оттуда на танках — другой вид транспорта практически непроходим — доставили сюда и сразу бросили на эти земли, где была облюбована площадка для посадки самолета. Кто ее выбирал — даже не дело Железновского, которого назначили старшим. Штанько был крупным инженером. Он построил немало и дорог, и электрических станций. В войну отличился в Беларуссии. Его тоже, как и всех, подняли на ноги, когда он только что притопал пешочком на завод — чтобы чуть похудеть, не пользовался транспортом. Вместе со всеми заводчанами впихнули в самолет, дали форму подполковника (он был подполковником запаса) и везли потом, после самолета, на ветру, в вагонах и на танках.

Штанько все-таки заскочил в нашу палатку на несколько минут, все это он сумел пересказать коротко с юмором, с украинской улыбочкой.

Железновский налил ему рюмку коньяка, который оказался в палатке. Но Штанько наотрез отказался. И превратил отказ тоже как бы в юмор.

— Кто будет отвечать, если что? Штанько? Пусть уж скажут, что он был совершенно трезв.

Когда за ним захлопнулась оригинальная дверь палатки, Железновский хмыкнул — он уже выпил три рюмки:

— Смекай!.. Да ты садись поближе. Учись общаться. Вижу, совсем неотесанный ты чурбак. Как мой начальник.

— Воспитание страдало. — Я присел к столу, уютно, посередине палатки поставленному для нас двоих. — Некогда было учиться. Да и не у кого.

— Не у кого! Тоже скажешь… Учись на опыте. Моем дурном опыте. — Он выпил еще рюмку. — Я думаю, завтра утром прилетит. Так что сегодня можно и расслабиться.

— Утром?! Завтра?!

— А чего ты удивляешься? Думаешь, этот кругленький подполковник не справится? Да он носом рыть станет! Он же привык все выполнять. Ты что, по его харе не видишь? Да он их… Он их всех в гроб положит, а выполнит.

— Ты посмотри, чем они копают…

— Ну это ты землекоп. Ты в этом деле понимаешь. А мне… Мне наплевать, чем они копают… Хоть бы ч… копали.