Владимир Югов - Человек в круге

Вконец измотавшись с документами по поводу сержантского состава той заставы, где перешел границу Шугов, то и дело возвращающихся ко мне короткими или в пол-листика отписками, уже не веря в освобождение ребят, я было опустил руки. Тем более, я уже демобилизовался, работал теперь в большой газете Центрального Комитета, мне не хотелось отставать от других: одно дело — тематика военная, другое — гражданская; работы было много и работа, как казалось тогда, да и кажется теперь, была не бесполезной.

Я решил: не пробьешь стену.

Именно в тот период и получил я письмо от Дмитрия Васильевича Шмаринова. Как ни странно, жил он теперь в городе, в котором я родился и из которого был призван в армию. Оказывается, в нашем городе он работает теперь директором фабрики по изготовлению женской одежды. Все у него в порядке, — сообщал Шмаринов. — Демобилизация произошла сразу после смерти И.В.Сталина. Вышла с фронтовыми неплохая пенсия, но в райкоме партии сказали, что надо поднимать производство, и хотя он, Шмаринов, мало что смыслит в таком производстве, пошел и, смеет заверить теперь, через год, показатели выросли, на радость его, Шмаринова, и на радость тех, кто его рекомендовал.

«О чем я пишу тебе? — говорилось в конце письма. — Недавно, проездом, был в Москве. И хочу сказать несколько слов, утешительных слов, в наш общий адрес. Помнишь генерала С.? Я, по-моему, тебе как-то о нем обмолвился. Это тот самый С., который много виноват в деле известного нам обоим Шугова. Я понял по тем публикациям твоим, что в Москве ты бываешь часто. Вот и зашел бы к доступному нам теперь С. Он живет после демобилизации уединенно, стал прост, как все. Это он, если уж говорить о первопричине, сделал первый пробный выстрел в Шугова и в твою несравненную Даму — Елену Мещерскую. В общем, у С. кое-что узнаешь»…

Шмаринов расписал, как найти С.

Я через день вылетел в Москву. Нашел я С. легко. Что значит — толково объяснить. Разведчик Шмаринов это мог.

Появился на даче примерно в шестом часу. На дворе стояло «бабье лето». Такой теплый и сухой погоды в конце сентября я даже в своей украинской столице давно не видел. Теплый воздух несло откуда-то из-за леса. Дача была даже лучше, чем у Мещерских. Два волкодава охраняли ее. И когда С. вышел на крыльцо, они кинулись к калитке, точно понукаемые хозяином, с громким лаем.

С. их остановил. Он подошел к калитке, проверил мое удостоверение, как на проходной, наверное, его бывшего заведения.

— Я с вами разговаривал, — каким-то извиняющимся голосом проговорил я и не знал, как вести себя в дальнейшем.

— Да, да, — пробурчал С.

Он был, нельзя сказать, красив. Это был высокий, худощавый и крепко сбитый мужчина за шестьдесят лет, у него оставалась гордой осанка, голова седая — этакая шапка седых, ухоженных волос. Одет С. в бухарский халат красного цвета, на ногах легкие мягкие туфли с дырочками вверху.

— Идите со мной, — словно приказал этот все-таки броский мужчина, генерал в отставке С.

Я поплелся следом. Шаг у него был широкий, мощный, стремительный. Так ходят не разочаровавшиеся в обстоятельствах люди.

Мы вошли в приемную дачи.

— Повесьте свою сумку тут. — С. показал на оленьи рога, прибитые на желтых, отполированных досках.

Вообще, тут было все желто, отполировано, к месту: встроенный в стену шкаф для одежды, стулья и стол под общий тон, два кресла, светильники, дорогие картины — темные, старинные. Слева от оленьих рогов, куда я повесил свою сумку под внимательным руководящим взглядом С., увешанная звериными шкурами стена была похожа на стену старого процветающего замка где-нибудь в Англии.

Я не знал, куда идти.

— Здесь садитесь, — опять почти приказал С.

И показал на кресло — чуть ниже своего. Он сел первым в свое кресло. На столике, перед нами, появилась всякая снедь: буженина, нарезанная аккуратными ломтиками, лососевая икра в красивых чашечках, молоко, кофе. Снедь принесла женщина лет пятидесяти, невидная лицом, но еще стройная. С. ей кивнул головой, что означало, как я понял, спасибо и она может удалиться.

— Как вы там живете? Как Никита Сергеевич Хрущев?

Я пожал плечами. Хрущев только что приезжал к нам в город проводить какое-то широкое совещание по сельскому хозяйству.

— Вы-то его лицезрели?

Я кивнул головой.

— Берите, берите! Вы же с дороги… Вы сразу по приезде мне позвонили?

— Да. — Я стал намазывать икру на ломтики сдобного красивого батона. Что-то все было похожим. Я подумал о даче Мещерских. Сейчас там Лена. Где же она еще может быть? Когда я после письма позвонил Шмаринову из своей редакции, он мне об этом сказал. Лена Мещерская теперь хозяйкой живет на даче родителей. Они все на нее молятся. У нее действительно хрупкое здоровье. И это здоровье не от нее зависит.