Андрей Воронин - Золото скифов (Крымский карамболь)

– Скажите Соня, а похороны Карла уже состоялись? – почувствовав по интонации, что женщина закончила свой рассказ, поинтересовался Роман.

– Нет, случилась непредвиденная задержка с генетической экспертизой, так как для опознания пострадавшее тело Карла не предъявляли, – сообщила Соня Мориц. – Но теперь заключение получено и похороны назначены на субботу, 18 число. Это в какой то мере связано с ожиданием прибытия родственников из Германии и друзей мужа из Киева.

– Прежде всего меня интересуют следующие вопросы, что вы сами думаете о причинах смерти вашего мужа? Придерживаетесь ли вы мнения Олбериха Леопольдовича о сомнениях в способности Карла совершить самоубийство? Имеются ли у вас обоснованная информация о конфликтах вашего мужа с другими лицами, может быть связанных с коммерческой деятельностью? – Рейнгольд.

– Я уже говорила, что в последнее время у мужа имелись проблемы с деньгами, а так же ему угрожали какие-то люди из Киева. Но что собой представляли эти угрозы, кто и какие именно выдвигал требования я конкретно не имею представления. Мне известно, что муж получил кредит под залог гостиницы, – ответила Соня Мориц. – Вам по этому поводу лучше поговорить с нашим юристом Соломоном Израилевичем. Мне представляется, что наш поверенный адвокат наиболее знаком с делами Карла. Вы знаете, что мы теперь поставлены в такое положение с погребением Карла и всей этой печальной процедурой, что вынуждены согласиться с выводами следствия, которое установило неосторожное обращение с оружием. Сами понимаете, что ненужные пересуды в обществе о самоубийстве мужа нам не нужны. И для соблюдения обряда в церкви так проще…

– Да, в этом вопросе всё понятно. Телефон вашего адвоката у меня имеется, – подтвердил Рейнгольд. – Могли бы вы представить меня начальнику охраны и компаньону Карла, Борису Спасскому.

– Да, непременно, вот кстати, вам их визитки. Я их непременно попрошу, чтобы связаться с вами в ближайшее время, – сообщила вдова.

– Я также хотел бы побывать в вашем яхт-клубе в Коктебеле, а дальше буду действовать по обстановке, – сообщил детектив.

– Держите меня, пожалуйста, в курсе расследования, – попросила Соня.

– Всенепременно, – заверил Роман Генрихович, с чем и откланялся.

Дворецкий и мраморный дог проводили гостя до ворот. Выйдя за калитку, Роман развернулся неожиданно к Юстасу и спросил:

– Вот служивый, всё-таки хочу тебя спросить, пандус для инвалидной коляски я видел, а саму коляску нет, почему не знаешь?

Дворецкий от неожиданности долго соображал, но потом придя в себя ответил:

– Так это же не для инвалидной коляски, хозяин вполне нормально ходил до случившегося от горя приступа, это, по распоряжению господина Морица, для детских колясок устроено, на предполагаемых наследников.

– А они в наличии? – удивился Рейнгольд.

– Ну, это надо у Софии и Саши поинтересоваться, кто первым успеет, – усмехнулся Юстас.

– А где они, кстати? – поинтересовался детектив.

– Так получается, Саша в Киев уехал по неотложным делам, он же там в своей квартире и проживает постоянно. А София на фитнес отправилась, – сообщил дворецкий.

– Однако, все в глубокой печали, – констатировал Роман.

Телефон в его кармане пару раз крякнул, Рейнгольд прочёл на экране сообщение, что на его счёт от Олбериха Леопольдовича М. поступило 50 тысяч рублей.

«А старичок то всё успел», – отметил про себя Роман Генрихович.

Подойдя к своей машине, детектив передумал куда-то ехать и решил посетить находящуюся поблизости старинную армянскую церковь Сурб Саркис, чтобы поразмыслить в тишине и систематизировать полученную информацию. Пройдя вдоль массивной кованой ограды, Рейнгольд через открытые на распашку для посетителей ворота вошёл на территорию церкви и проследовал по выложенной в шашечки, серой и розовой плиткой дорожке к невысокому старинному зданию в глубине тенистой и зелёной территории. Одна часть старинной армянской церкви оказалась сложена древними зодчими из дикого камня, со вставками из могильных надгробий относящихся к шестому веку нашей эры, испещрённых затейливой вязью на древнем армянском языке и выбитыми на камне изображениями православных символов. Вторая часть здания состояла из светлого ракушечника. Над небольшой прямоугольной башенкой возвышался строгий четырёхконечный крест, венчавший довольно пологую двухскатную крышу из черепицы.