Инна Бачинская - Пепел сердца

– Недоказуемо. Он не давал ей развод, она предполагала, что, увидев фотографию…

– …он сразу даст ей развод? – перебил его капитан. – Что с тобой, Философ? На это даже Савелий не повелся бы. Если она рассчитывала, что он сразу побежит разводиться, она сняла бы любого постороннего мужика, а не друга дома. Чужого, понимаешь? И рогоносец бегал бы с пушкой по городу в поисках соперника, и сам понимаешь, фиг нашел бы. И обошлось бы без смертоубийства. И все ты прекрасно понимаешь, не надо нас дурить. Она хотела посадить его всерьез и надолго.

– Я не верю… – упрямо повторил Федор. – Он ведь мог убить ее, а не Тюрина…

– Ну-да, ну-да, невиноватая я, он сам! – издевательски перебил капитан. – Допускаю, она рисковала… а может, просто не думала… черт знает, что у них в голове. Но умысел был. Точка.

Федор молчал.

– А когда она бросила тебя и сбежала с мужиком в два раза старше, ты ее тоже оправдывал? Какой-то ты… пацифист, Философ! Она тебе на голову… а тебе все божья роса! Савелий сказал, что ты из-за нее не женишься. Да она тебя под корень подрубила… недоучка! Смотреть страшно! На озеро он сбежал! А я как последний идиот нырять кинулся, руки крапивой сжег к чертовой матери! А вдруг, думаю, и правда хана Философу! А сколько мы еще про нее не знаем! – добавил с удовольствием. – Недоказуемо, согласен. Или труднодоказуемо. Я бы на твоем месте поговорил с Пашкой Рыдаевым, пусть подаст апелляцию… ввиду открывшихся обстоятельств, может, скостят год-другой как жертве заговора и действительно выйдет через четыре.

Федор не ответил. Он вдруг вспомнил, как Ния убеждала его, что между ней и Тюриным ровным счетом ничего! Раз или два посидели в кафе… всего-навсего! Она смотрела на него виноватыми умоляющими глазами, готовая расплакаться, и клялась, что ничего! Глазами цвета болотной топи, той, из которой не выбраться… Просто пили кофе… И он верил! А как было не поверить? Но ведь она не лгала, пришло ему в голову. С Тюриным была Настя, а Ния их всего-навсего сфотографировала и подсунула фотографию мужу. Ния и Тюрин не были любовниками. Все было просто красиво задуманной схемой, конструкцией, которая вдруг посыпалась. Она просила прощения, плакала, каялась… похоже на признание вины? Она прощалась навсегда, вдруг подумал он. Ставила точку в их истории, понимая, что вместе им не быть. Или все-таки роковое стечение обстоятельств, думал он через минуту… Зачем, думал он, кому она это говорила? Мне или себе? Придумав схему… на что она рассчитывала? На драку или на… большее? Коля считает, что на большее. Драка… кого сейчас удивишь дракой! Задумать, рассчитать, отправить мужу фотографию Насти и Тюрина – выстрел из тяжелого орудия. Тем более пистолет в ящике стола… А потом, приведя в исполнение задуманное, оправдываться, плакать и клясться, что между ней и Тюриным ничего не было! Хотела выглядеть незапятнанной в его глазах? Иначе зачем этот театр? Какой смысл? Как будто это так важно… ввиду всего остального. Значит ли это, что она ни о чем не сожалеет? И самое главное убедить его, Федора, в том, что она была ему верна? Что не было никого другого… никого другого… Может, прав капитан, и нам никогда их не понять…

…В зале было покойно, уютно и немноголюдно – «гуляли» всего-навсего несколько завсегдатаев, солидных мужчин среднего возраста. Савелия все не было. Митрич, как толстая сонная рыба, сидел в своем баре-аквариуме, неторопливо перетирал стаканы, время от времени бросал на них любопытные взгляды.

Работал телевизор, бормотал негромко. Слов было не разобрать, но, судя по картинкам, повторяли дневные новости. ДТП на Красном мосту, машины ГАИ, толпа, «Скорая помощь»; еще одно ДТП, на загородном шоссе – при обгоне разбился мотоцикл с двумя пассажирами…

– И еще! Ведь недаром ты… – капитана тянуло поговорить, – …у тебя ведь чуйка, как у кота, как у моей Клары! Ведь ты нутром чуял… Ведь чуял?

Федор промолчал. Он почти не слышал. Он был там, с ней… Она сказала: «Я люблю тебя! Я всегда тебя любила!» Она спросила: ты останешься? Она поцеловала ему руку, она так смотрела на него… А он… дурак! Трижды дурак! Почему он ушел? Он не знал. Запоздалые сожаления охватили Федора… он видел перед собой измученное лицо Нии… Не верю, сказал он себе. Не верю, и точка. Подлое стечение обстоятельств, лавина, сдвинувшаяся от легкого прикосновения и набравшая скорость… Легкомысленна, не особенно умна, переменчива – да! Но не убийца! Лжива… как она убеждала его, что не знает, кто сделал фотографию… смотрела в глаза, плакала… а правды не сказала. Даже когда он сказал, что обо всем догадался… она ушла от разговора, увела взгляд, промолчала… Не верю, повторил он. Лжива, да, но не убийца! Она оказалась в тупике, она попыталась вырваться в силу своего разумения, не думая о последствиях. Хитрость – оружие слабых, тех, кто не может ударить в лоб, кто не может с открытым забралом. Кто скажет, где истина… Опытные люди говорят: посередине. Глупо! Истина посередине та же ложь…