Лариса Соболева - Петля Афродиты

Кирочка, худенькая и похожая на подростка, с мальчишескими чертами остренького личика, присела на корточки и попыталась обнять горюющую малышку. Та вырвалась и заревела во весь голос, прижимаясь к стене спиной и растирая кулачками слезы.

– Лизонька, не плачь, – уговаривала Кира. – Маме нужно уехать, она работает, а тебя не с кем оставить…

Как это – не с кем! Мама уезжала часто, точнее, часто приезжала, а жила в другом городе, но Лизу не отдавали совершенно чужим тетям, даже с соседями не оставляли. Она и возразила, перестав реветь:

– У меня есть бабушка.

– Бабушка тоже уехала. Иди ко мне, моя хорошая.

Девочку словно ударили: и бабушка уехала?! Как же так? Почему не взяли Лизу? Она чувствовала себя несчастной, обманутой, обиженной. А Кира, сидя на корточках, тихонько подкрадывалась к ней:

– Мама придет. Она обещала. Не плачь, моя хорошая…

У нее были добрые глаза, ласковый голос и нежные ладони. Напуганная Лиза несмело прильнула к Кире и всхлипывала, всхлипывала… Молодая женщина взяла ее на руки, прижимала к себе и бормотала на ушко:

– Вот увидишь, все будет хорошо, ты зря так расстроилась.

– Мама правда придет? – всхлипнула Лиза.

– Конечно. А мы будем ждать ее. Будем?

Лиза кивнула, но выглядела такой потерянной и напуганной, такой несчастной, что у Киры на глазах выступили слезы. Она поцеловала девочку в щечку и снова прижала к себе.

– Кира Игоревна, – сухо сказала директриса Мария Павловна, – не стоит обещать то, что никогда не сбудется. И второе: если вы будете так переживать за каждого брошенного ребенка, до старости не доживете. Девочка поплачет и забудет. У детей потрясающая способность сохранять себя.

– Я побуду сегодня с ней? – предложила Кира.

– Побудьте. Сегодня и завтра. А потом – на общих основаниях.

– Хочешь, Лизонька, я угощу тебя конфетой? – сказала Кира, идя с малышкой на руках вверх по лестнице. – У меня есть потрясающая конфета – большая и вкусная. «Гулливер» называется.

Конфета и правда оказалась гигантской, девочка не смогла ее осилить. Да и нужна ли конфета, когда мама ушла, а Лизу оставила? Весь день грустная малышка была под присмотром Киры, которая работала в детском доме воспитательницей. Вечером она отвела девочку в спальню и сидела рядом, пока кроха не уснула.

На самом деле Лиза не спала, а притворилась спящей. Первый раз в своей короткой жизни она прибегла к обману, еще не зная – зачем. Наверное, в тот миг хотела поплакать, но чтобы никто ее не утешал, а может, понять своим детским умом, что случилось. Когда добрая Кира Игоревна ушла на цыпочках, Лиза не плакала. Она открыла глаза и смотрела в темноту. В этой комнате было много кроваток, дети мирно сопели, видя свои сны. Что это за дети, почему они здесь все вместе? Лиза не могла ответить. Но хорошо, что они спали в одной с ней комнате, потому что иначе было бы очень-очень страшно. Злой ветер бросался на окно, и голые ветки стучали по стеклу – они словно угрожали Лизе, а защитить малышку было некому.

Уснула она незаметно для себя, а очнулась уже утром. Дети еще спали, ведь было рано, в комнате лишь чуть-чуть посветлело. Девочка сразу все вспомнила, все, что с ней приключилось, и решила убежать домой. Этот большой дом пугал кажущейся пустотой, вот выйдет Лиза отсюда, и страхи пройдут. Она быстро оделась и побежала вниз. Догадываясь, что взрослые где-то рядом, малышка торопливо спускалась по лестнице и оглядывалась.

Дверь не удалось открыть. Лиза всхлипнула, но вдруг вспомнила, что добрая тетя Кира обещала: мама придет. Может, даже уже идет. Тогда она подставила стул к окну, взобралась на подоконник и села, скрестив по-татарски ноги, ждать маму. Она смотрела туда, где серость постепенно наполнялась светом.

Чекин был срочно вызван Богданом Петровичем, на этот раз Ярослав уселся в кресло перед монитором, хозяин сидел рядом, а умник Артем стоял за их спинами. Иногда юноша наклонялся к столу, щелкал мышью, чтобы открыть новую страницу.

– Артем, распечатай, пожалуйста, этот текст, – попросил Чекин, развернувшись в кресле к парню лицом. – Покажу Комиссарову. Представляю его рожу… пардон, лицо.

– Нет проблем, – сказал тот. – Ну, как я вам кинул инфу?

– Блестяще! – Чекин поцеловал кончики пальцев, сложенные в щепоть. – Это называется – почерк, то есть характер преступлений идентичен. Здорово, нет слов. Дело за малым – найти того, кто работал бритвой.

– Предлагаю перейти в кабинет, – засуетился Богдан Петрович, – там обсудим. А то Эллочка из-за нас не может зайти в комнату.